На сайте The New Times опубликованы видеоинтервью с Надеждой Толоконниковой и Марией Алехиной. Мягко говоря, странная публикация. Прежде всего, потому, что, как оказалось, это не интервью, а запись беседы с членами ОНК, сделанная тайком, без согласия самих осужденных. Дальше – хуже. На сайте публикуется видеозапись и рядом – письма Толоконниковой и Алехиной, в которых они возражают против публикации видео. А редакции это, как видно, по барабану. Они возражают, а мы все равно публикуем! Что они нам из своего СИЗО сделают? Оправдание в чисто советском духе – это «общественно значимая информация», потому что «быт СИЗО-6, безусловно представляет общественный интерес». На права и интересы двух арестанток можно профессионально начихать!

На этом фоне становится малозначительным вопрос, кто делал видеозапись. Редакция предваряет публикацию оговоркой, что видеоматериалы оказались в The New Times «неожиданно». Эта осторожная оговорка годится разве что для подстраховки на случай судебного преследования. В таком качестве ее и надо понимать. Как утверждают «интервьюеры», сотрудники СИЗО снимают на видеорегистратор каждую их встречу с заключенными. Однако смешно предполагать, что запись беседы с Толоконниковой и Алехиной менты поспешили «неожиданно» отдать именно в The New Times.

Для меня лично нет вопроса, кто снимал. Это очевидно, если обратить внимание на то, куда именно смотрит Надя Толоконникова, отвечая на вопросы одной из двух ее собеседниц. Я кстати, не вижу ничего дурного в том, чтобы обвести вокруг пальца тюремную администрацию. Это не только приятно, но и почетно. Вопрос только в том, как это используется дальше.

Задумывались ли публикаторы этого видео, что в кадр попадают не только фигуранты дела Pussy Riot, но и их сокамерницы? В девяти случаях из десяти им будет на это наплевать, но возможен и такой вариант, что они бы против этого категорически возражали. Тюремные судьбы складываются очень по-разному и не все хотят широкой огласки своих дел. Даже если это в интересах общества, как это понимает редакция журнала.

Это вообще, довольно серьезный вопрос, выходящий за рамки нынешнего инцидента и даже всего дела с Pussy Riot. Насколько можно в политике и журналистике пренебрегать этической составляющей ради «общественно значимых интересов»?

Проблема эта достаточно отчетливо представлена в случае с просьбой осужденных оставить их для работы в хозобслуге тюрьмы. Я уже писал об этом подробно, и не буду повторять всех аргументов. Замечу только, что девушек, надо полагать, очень сильно запугали и запутали. Запугали расправой на зоне и запутали надеждами найти защиту под крылом администрации СИЗО. Можно представить, как каждый день им капают на мозги наседки в камере, следователи, надзиратели, хозобслуга. И никто их тех, кто может придти с воли и поговорить с ними, не объяснил им, что максима «Не верь, не бойся, не проси» – не воровское понятие и не диссидентская заповедь, а правило тюремной жизни. То ли по незнанию реалий тюремной действительности, то ли не понимая значения таких поступков, то ли пренебрегая возможными последствиями, советчики с воли толкают их на очень опасный путь. Общими усилиями они дают «правоохранительным» органам оружие против невинно осужденных.

Даст Бог, все обойдется и оружие не сработает. Осечки случаются в любом деле, в том числе, и в карательном. Я очень надеюсь, что все три девушки благополучно дотянут до конца своего срока, когда бы это ни случилось и где бы им не пришлось сидеть. Хоть в тюрьме, хоть в лагере. Но те, кто озабочен интересами общества больше, чем интересам конкретных людей, должны понимать свою ответственность за опасные советы и необдуманные шаги. Если, конечно, профессиональный цинизм еще не полностью заменил им человеческую совесть.