СВОБОДА ЦВЕТА АПЕЛЬСИНА<?xml:namespace prefix = o ns = "urn:schemas-microsoft-com:office:office" />

Это по поводу якобы «случайности» студенческих волнений в апреле и поиске стрелочников. Волнения действительно были стихийными, но никоим образом НЕ СЛУЧАЙНЫМИ. Произошел естественный «оранжевый» ответ на внешнюю угрозу».  Иначе говоря, в универе и окружающем его медиа-пространстве, к чести их обоих, были  все условия для «оранжевого» ответа. И только дурак мог их не заметить. Апельсины  распустились в апреле, но созрели они давно.

«Вирус оранжевой революции» - это не вирус, это естественный защитный ген, который спит, и просыпается в определенных условиях, и тогда ситуация становится неподконтрольной (я не говорю, что не прогнозируемой, так как естественные процессы  предсказуемы по причине своей естественности). «Оранжевый вирус» изначально заложен в свободных сообществах - тусовках, дискуссионных клубах, клубах по интересам и т. п. В авторитарных структурах (партиях и т. п.) его нет, но они могут на нем сыграть (засранцы).

Таким образом, такие сообщества в университетской среде были, и к ответу на угрозу БЫЛИ ГОТОВЫ, хотя НЕ ГОТОВИЛИСЬ, и о своей готовности НЕ ЗНАЛИ и НЕ ЗАДУМЫВАЛИСЬ. Ни «Хомяки», ни другие тусовки, которые обвинялись в причастности к протестам, не создавались для какого-либо радикализма или смены политических систем. Они были созданы для «нормальной жизни» и после протестов вернулись в свое русло. Однако при нависшей угрозе их структуры стихийно сработали как элемент самозащиты. 

И эта ситуация существовала в университетской среде по крайней мере уже годом ранее и, я надеюсь, существует до сих пор.

Скажем, вот пара старых акций, предшествующих Апрелю.  Они не имеют никакой причинно-следственной связи с протестами, но все симптомы налицо. Подобных акций было множество, но я пишу только о том, что знаю.

Вот смотрите, март 2004: шуточный флэш-моб «Вова, слазь» в день президентских выборов, но здесь уже все признаки оранжевой ситуации в околоуниверситетской студенческой среде (рисунок с сайта журнала «Лучи»).

 <>

Здесь половина участников еще связана с радикальными организациями, но это как раз самое неинтересное, и только отвлекает от сути. Интересно и принципиально как раз то, что остальные к радикализму не причастны, но на акцию пришли. Почему? – непонятно, но НЕСЛУЧАЙНО. Ясно, что в подобной ситуации они НАВЕРНЯКА придут и в следующий раз, причем ПО СОБСТВЕННОМУ ВОЛЕИЗЪЯВЛЕНИЮ, и что именно они самая неконтролируемая протестная форма. Слева, что также принципиально  – независимая пресса; никто ее специально не звал, то есть совершенно сама собой будет СМИ-поддержка. Справа – обычные филологи.  Жаркевич со снежком – это уже журналистика баррикад, уже явно оранжевая журналистика. Никто из «радикальных» метателей не знал, что это  Жаркевич. Никто ее специально не звал.

<Затем был парк. Началось 6 июня, не могли утихомирить до середины сентября. Парки – это другая независимая оранжевая ситуация. >

А вот дальше вообще цирк, тут даже звучит термин «оранжевые террористы», хотя Оранжевая революция на Украине начнется только спустя 2 месяца. Это штурм Галереи современного искусства по ул. Луначарского 11 сентября 2004 (в то же время парк еще будоражит, и идут концерты). Из ок. 30 участников – только пятеро или шестеро причастны к радикальным организациям. Отрывки из статьи об акции, написанной для «Тюменского рабочего» 15 сентября 2004, особенно интересны финальные абзацы:

«В субботу 11 сентября в 15.00 здание Галереи современного искусства взято штурмом группой радикальной молодежи. В освобожденном пространстве организована стихийная выставка «ANTEFACTUM» (лат. «до сделанного»)…

 Оранжевые террористы ворвались в здание через окна первого этажа, пробив полиэтиленовую пленку. Затем по приставным <лестницам> они вскарабкались наверх, и из окон были вывешены тканевые растяжки «АНТИКАПИТАЛИЗМ 2004», «ВЫСТАВКА ANTEFACTUM» и большие бумажные транспаранты с антиправительственными лозунгами («МЫ ВСЕ ЗАЛОЖНИКИ ГОСУДАРСТВА!» и др.). На крыше водружен транспарант «КОГДА МЫ БУДЕМ СВОБОДНЫ?»…

 Развернув экспозицию, участники акции собрались на первом этаже, сели в большой круг и открыли семинар, на проведение которого, в общем-то не рассчитывали, так как все или почти все предполагали винтеж на ранних стадиях акции. Поэтому семинар прошел в форме свободной дискуссии об искусстве и о левом движении. Никаких значительных теоретических итогов дискуссия не принесла, но важен уже сам ее факт. Темы были подняты и, вероятно, в ближайшее время фундаментальное теоретическое изучение абсурда и абсурдных акций будет продолжено в рамках Свободного университета…

Всего на момент штурма было 15 участников; некоторые опоздали и подтягивались в ходе монтирования выставки и семинара. Кто-то побежал по делам, не дождавшись конца. К началу семинара было чуть больше 20. Всего с учетом ротации было до 30 человек. Почти все участники лица  мартовской оранжевой акции «Вова, слазь!» пришли и на этот раз; но было много абсолютно новых лиц.

Некоторые пришли на акцию, не зная, что она будет «нелегальная», но, узнав об этом, никто не отказался от штурма. Каждый нашел в этом штурме что-то своё, какой-то собственный смысл: свой Зимний, свой Кронштадт, свой Красный май, свой «Черный сентябрь», возможность высказаться и выплеснуть протест и творческую энергию. Это мог быть вклад в «Антикапитализма-2004», торжественное открытие сезона Свободного университета при истфаке ТюмГУ, годовщина взрыва торгового центра в Нью-Йорке и т. п. 

Кто-то, вероятно, просто не мог не прийти. 

И даже если глобального смысла у акции изначально не было, она его обрела.  Большинство участников не принадлежало ни к каким радикальным политическим партиям и группировкам; это были «просто люди».

И притом, никакая из существующих в Тюмени леворадикальных организаций не в состоянии собрать под свои знамена столько людей. Так что успех этой акции – это вовсе не успех левых политических организаций. Это скорее факт их банкротства. И очередные бутафорские попытки объединения левого движения ничего не изменят. Менять надо не внешние формы; меняться надо в принципе.

Власть оказалась беззащитна перед тем, что не укладывается в ее стереотипы. Можно избить нацболов, посадить пару марксистов, упрятать в психушку диссидентов, расстрелять чеченцев, но что делать с «просто людьми»,  на которых нет официального ярлыка, равнозначного приговору?

Если эта акция была чьим-то успехом, то это, несомненно, успех Свободного университета. Это  триумф свободы слова и мысли.

Акция еще раз продемонстрировала, что там, где есть возможность СВОБОДНО ВЫСКАЗАТЬ СВОЕ СЛОВО и БЫТЬ УСЛЫШАННЫМИ, власть теряет над нами контроль. Власть становится бессильной.

Подобную ситуацию мы видели в июне, в разгар кампании по защите парка на перекрестке улиц Холодильной и Республики.

И поэтому надо до конца оборонять последние оплоты хоть какой-то свободы слова, пусть даже она и представлена «буржуазными» «Тюменским Курьером» или «МК в Тюмени». 

Бесполезно вдалбливать в людей насильно левые идеи. Достаточно позволить каждому свободно думать своей головой. Там, где есть свободные дискуссионные клубы, баррикады появятся сами. И это будут истинные баррикады. Они сумеют за себя постоять.

15.09.2004

Может быть, надо не промывать чужие мозги обветшалыми идеями, а просто ДАТЬ ЛЮДЯМ СВОБОДНО ВЫСКАЗАТЬ СВОЕ СЛОВО И БЫТЬ УСЛЫШАННЫМ.»

Тут уже только ежику и марксистам непонятно, что если задеть университетскую, или парковую тему, то ситуация взорвется взорвется.

("Партийцы", как и гэбисты, ищут «авангард» или «зачинщиков». По поводу возможностей «партийной мобилизации» показателен «Антикап»  в этом году – вернее, как его красиво просрали. «Леворадикалы» призвали всех на марш 11 сентября в Тюмени, оклеили город стикерами, обзвонили знакомых. В результате 11 сентября пришли на марш три троцкиста – «авангард» - те самые, которые всех призывали и стикеры клеили. И, наверное, где-нибудь три гэбиста в засаде. И всё. больше НИКОГО. )

Сейчас мы в худших условиях, так как свободные сообщества (тусовки по интересам, дискуссионные клубы и т. п.) есть, а независимую прессу мы все хором просрали.

А вообще, ВСЕ РЕВОЛЮЦИИ ОРАНЖЕВЫЕ. И революция 1917 года в том числе. В 1917 году победило требование «Земля – народу!», а не большевики, которые вообще не собирались давать крестьянам землю, а сразу строить государственные колхозы под управлением «сельского пролетариата» - батраков (не крестьян!!!). См. апрельские тезисы Ленина:

«6. В аграрной программе перенесение центра тяжести на Советы батрацких депутатов.

Конфискация всех помещичьих земель. Национализация всех земель в стране, распоряжение землею местными Советами батрацких и крестьянских депутатов. Выделение Советов депутатов от беднейших крестьян. Создание из каждого крупного имения (в размере около 100 дес. до 300 по местным и прочим условиям и по определению местных учреждений) образцового хозяйства под контролем батрацких депутатов и на общественный счет.»

Независимо, кто бы пришел после февраля 1917 к власти, или было бы безвластие, но все равно лозунг «Земля – народу!» был бы реализован и все преграды на его пути были бы сметены. Лишь в 1929 удалось отобрать у крестьян землю. Но тогда уже никаких «очагов» потенциальной оранжевости не оставалось.

По поводу того, что Оранжевая революция на Украине – не революция. Это смотря как понимать. Да, не революция, если понимать под революцией смену систем. Оранжевая революция реализует чаяния народа, которые народ смог осознать и сформулировать. Если осознанно требуют смены системы («Долой царя!»), то оранжевая революция становится революцией в нашем понимании, происходит смена систем. Если не требуют смены систем – то нет ее. Чего хотел майдан (а он не так уж и манипулировался, как хотят верить политтехнологи), то и вышло. Кричали «Ющенко» - стал «Ющенко». У нас студенты хотели чтобы от них отвалили, и от них отвалили.

Кстати, в этих условиях профсоюз, видимо, не дал бы никаких преимуществ, так как им можно манипулировать или подавить, как осязаемый источник возможного протеста. Но невозможно вычислить и тем более подавить неосязаемых оранжево инфицированных ролевиков, любителей японской культуры или немецкой филологии. В принципе, чем их больше, тем общество более защищено.