[Most Recent Entries] [Calendar View] [Friends View]
Below are 16 friends' journal entries, after skipping by the 100 most recent ones.
| Friday, November 15th, 2024 | ||
|
aculeata |
11:10p | Прочитала на иврите рассказ "Человек в шляпе". Написан от лица молодой матери, начинается примерно -- я убила человека, хотя, может, это был и не человек. Человек маленького роста в австрийской шляпе с пером ходил по тротуару и пугал женщин, которые везли ему навстречу детские коляски, спеша в детский сад или по иным делам. Он поднимал трость и быстро-быстро ее крутил. Так, что она свистела в воздухе. Было ясно, что он крайне опасен. Но на словах это передать нельзя: получается совсем не так, как если это увидеть. Когда он ходил, не был похож на человека: скорее, на инфернального клоуна. Героиня рассказывает, как она пожаловалась мужу, а тот сказал -- ну вели ему прекратить, или позвони в полицию, или убей его, в конце концов. Я, он сказал, полагаюсь на тебя: уверен, что ты разберешься. Героиня его не винит: он хороший человек. Когда она за него вышла замуж, уже беременной, ей не было девятнадцати, и вот теперь он хочет, чтобы она выросла, стала самостоятельной. Она работала, видимо, в его отделении большого книжного магазина, а теперь там работает другой женский клерк. А муж приезжает домой раз в неделю, поскольку он опять в армии, офицер. Служит на севере. Героиня любит тефтели. Ее мама родила ее в 46 лет, и трудно было поверить, чтобы, после всего, что она пережила (не сообщается, что именно, но тут сомневаться не приходится), она могла бы кого-нибудь родить. Что дальше случилось с мамой, никто не понимает, кроме самой героини. Мама была очень счастлива, что у нее родилась дочка, но все же ее печалило, что у дочки не будет, как у всех, молодой матери. И она тогда начала молодеть. Носить лакированные туфли и короткие платья. Над ней все смеялись, но она продолжала. Перестала молодеть, когда встретилась с дочкой на возрастной шкале: им обеим было к тому моменту по восемь лет. Но мама вырасти уже не смогла, так что так и осталась восьмилетней. Когда девушка шла под венец (хупу), она вела свою маму за руку, как ведут детей. Люди рождаются и умирают внезапно. Так и человек в шляпе с пером умер внезапно. Героиня все подготовила: обернула чем-то молоток и положила его в пакет с подгузниками и сменной одеждой. Привезла ребенка в детский сад пораньше, когда человек в шляпе еще не вышел на свой маршрут. Муж мог бы спросить, почему она не делала так каждый день? А она бы ответила: потому, Эрци (Арчи?), что Ури поздно ложится и поздно встает, и ей не кажется, что было бы правильно его будить. В его возрасте (три года) ему нужно много спать, чтобы он не вырос карликом. Муж спросил бы -- в таком случае, почему не приводить его позже, когда человек в шляпе с пером уже сошел со своего маршрута? Она бы ответила: потому, что воспитательница, встречая опоздавших матерей, укоряет их, и ее недовольство мог бы ощутить на себе и ребенок. Даже если бы этого не случилось: все ведь приходят в восемь тридцать, разве не нужно, чтобы Ури был как все? Так вот, отведя ребенка в сад, героиня зашла в кафе и выпила какао из машины. Увидев намеченную жертву издалека, выбросила пластиковый стаканчик и пошла следом. Человек в австрийской шляпе с пером даже не обернулся, угрозы он не почувствовал. Она убила его в подъезде, когда он вставлял ключ в замочную скважину. Молоток проломил череп с болезненно неприятным звуком: как бывает, если раздавить таракана. Опасный человек упал. Героиня понимала, что нужно бы ударить его еще раз, но побоялась, что ее стошнит. Всякая мать, утверждает героиня, любому человеку предпочтет своего ребенка. Если дать матери нож и сказать: сейчас закричит или твой ребенок, или чужой человек, ни одна не уронит нож на бетонный пол. Тут же она говорит: если бы пришлось посмотреть ему в глаза, у нее бы, наверное, не получилось ударить. Надо спросить мужа, офицера, смотрит ли он им в глаза. Когда муж позвонит, она все ему расскажет, но только ее печалит, что он, пожалуй, ей не поверит. Читая рассказ, я была уверена, что его написал какой-нибудь дядька крайне левых взглядов, в полемике с известным высказыванием Голды Меир: мир наступит, когда арабы будут любить своих детей так же, как мы любим своих. Но нет, автор -- Гаиль Харевен, женщина, известная писательница, чуть ли не бихейвиорист по образованию. Просто такой рассказ. (На самом деле, она сказала -- "... больше, чем они ненавидят нас", спасибо Р.Б., что поправил.) |
|
aculeata |
9:14a | Подборка стихов Лены Крайсберг про платья https://formasloff.ru/2024/11/15/lena-k Уже примерила листва Фонарный свет, закатный отблеск. Толпа догуливает отпуск. От моря тёмен путь и долог Сквозь неуютные места, Через опасные кварталы. А чайки следом: им всё мало. Известный в городе уролог Сегодня бросился с моста. |
| Wednesday, November 13th, 2024 | ||
|
aculeata |
8:50a | На лекции о биологических числах лектор привел пример. Ученик его приехал с семейством в Европу, и там, на мощеной улице с домами предготической архитектуры, лежала тыква. Небольшая Золушка, если б согласилась немного скрючиться, могла бы в ней поместиться. Оказалось, что в Интернете существует специальный сайт, где устраивают конкурс -- кто точнее угадает массу тыквы (без Золушки, но с аутентичной тыквенной внутренностью). Догадки высказывались самые разные и не умещались на экране. Тогда ученик воспользовался методом, который перенял у учителя. Он аккуратно проскроллил все экраны с догадками, перемножил все предлагаемые числа в килограммах и извлек из них среднее геометрическое. Результат отличался от измеренной массы на 0.1 % -- не знаю уж, с какой точностью ее измеряли. (Я лично, глядя на фото тыквы, ошиблась в два раза.) |
| Saturday, November 2nd, 2024 | ||
|
aculeata |
3:54a | Found in a friend's journal, under the lock. A good old one, only it feels kind of incomplete. I mean, have they ever asked the inclusive christians (or non-christians) the same question? My guess is, the majority would go like: "I would say 'Never you worry, kid, we are no less proud of you for that', and I would try to give him or her as much love and support as I can". At least, this is what I would say.  |
| Friday, November 1st, 2024 | ||
|
aculeata |
6:39p | Что ж, милая, все это для тебя: Мы строим город из песчаной бури, Везут курьеры, трубами трубя, Гроб пряничный и в сахарной глазури, Захочешь, ляжешь в пене и в суфле, А гости уже трогают салфетки, Ночь на пороге, осень на столе, Ползут жуки, сотрудники разведки, И пахнет воздухом, как в юности -- к утру Мы покупали сигареты в лавке, И исчезали между пальцев рук Коллекционной бабочкой с булавки. |
|
aculeata |
5:21a | По ссылке от Д. Крылова, "Germany’s Cancel Culture and Limitations of Debate", Ahmad Mansour. https://www.cambridge.org/core/jour Немного гуманитарно. Топит за демократию. И поэтому чморит представителей: расизма, антисемитизма и еще пары-тройки измов; ультра-левых и ультра-правых, адептов ковид-алерт и ковида-нет, но главное, cancel culture. И victim-centered culture. И политически ангажированной науки. И трусливых администраторов институтов, которые отменяют лекции из-за левых протестов. Об авторе: израильский араб из арабской деревни, исламист-радикал с 13 лет, но потом надоело. Уехал в Германию. Объясняет мусульманским подросткам, чтобы не верили ультра-левым, потому что тем они нужны как жертвы, а не как индивидуальные подростки и их подростковое "я". Подростки его даже слушают. За это получает угрозы каждый день. Его обзывают агентом Моссада. Моссад, кстати, мог бы и правда не валять дурака, а завербовать хотя бы одного араба, который хорошо умеет писать по-английски. (Говорит, между прочим, что в Германии между арабами гораздо больше forced marriages, убийств ради чести семьи и прочих радостей исламизма, чем в арабской деревне в Израиле.) |
| Tuesday, October 29th, 2024 | ||
|
aculeata |
1:28a | Прочитала на иврите рассказ автора по имени Амос Оз, которого все хвалят, но никто не переводит на русский удовлетворительно. На мой дурацкий вкус, разумеется. Кому обидно, не прощайте меня: при сем случае не за что. Целевая аудитория рассказа, в принципе, филологи и учителя литературы. Сниженная на несколько ступеней коллизия из "Игры в бисер". Владелец маленького преуспевающего бизнеса по производству декоративных абажуров (из кибуца, т. е. примордиального колхоза: похоже, что поначалу в Израиле они обустраивались напрямую по тем самым старообрядческим лекалам, калиброванным Бонч-Бруевичем) ценит порядок и хороший вкус. С чистой и холодной страстью в сердце он собирает марки. Рассказ ведется от его лица. Однажды герой едет в Тель-Авив, чтобы обменять одну ценную австрийскую марку на целую коллекцию каких-то балтийских марок. На австрийской -- женщина то ли тонет, то ли купается в реке, а на берегах реки пасутся олени. Приезжает заранее и болтается в кафешечке, чтобы провести время с сигаретой, кофе и мухами. Бьет мух. Мешает этим посетительнице кафе и знакомится с ней, несмотря на ее протесты. Посетительница -- поэтесса (поэт?). Она курит в цикле и все время кашляет, мучительно, с отхаркиванием, вызывает этим острое отвращение. И еще тем, что на руке у нее нет большого пальца. Но телосложением она отвращения не вызывает, только чуть полновата. У нее чувственные и покорные губы, а подбородок надменный и непокорный, но все-таки не может целиком отменить впечатления от губ. И телосложения. А еще она почему-то очень похожа на женщину, которая тонет в реке на австрийской марке. Герой просит показать ему, что она вот сейчас написала. Она спрашивает, любит ли он поэзию. Он отвечает, что любит поэтесс (женских поэтов?). Но тут же рассказывает, что один раз в жизни он написал стихи. В армии. Про своего друга, который погиб в метре от него во время рейда. Она просит прочесть. Он читает. Она просит рассказать про это подробнее. Он не хочет хвастаться, но все же рассказывает ей, как совершил подвиг и получил за это награду. Герой сам о себе знает, что он привлекателен для женщин, имеет мужественное лицо и очень силен физически. Теперь она должна показать ему, что за музу он прогнал, когда вмешался, попытавшись постучать ее по спине во время приступа кашля. Его зовут, кажется, Алиезер, а ее Това (что значит -- Хорошая). Това объясняет ему, что никаких муз и никакого вдохновения не бывает, а только работа. Бывают пять или шесть слов, которые составляют стихотворение, они прицепляются и остаются в мозгу, но их нельзя выпускать в свет голыми, нужна одежда, обертка. Это роль всех остальных слов. (Эта библейская подача и трактовка процесса стихосложения остается на совести автора.) В конце концов она показывает ему свое стихотворение, которое представляется ему невнятным модернистским экзерсисом. На вопрос Товы он говорит, что ему нравится все, кроме последней строчки. Това объясняется ему в любви. Потом они идут к берегу, рассказывая друг другу о себе. Това рассказывает о своих предыдущих романах. В концентрационном лагере в Чехословакии, где ей и отрезали большой палец, и где погибли ее мама и сестра, редкие красавицы, она была влюблена в немецкого офицера. Этот офицер был не злой, имел на своей квартире пианино, на котором она играла, а также поэтический склад характера. Ей было лет четырнадцать. Также влюблялась потом, когда вышла из лагеря, и в прочих товарищей. А работает она в рекламе, рисует там. Ненавидит свою работу, считает ее разновидностью проституции. Она все время кашляет. Герою немного неудобно перед прохожими, но прохожим все пофиг. Он ей рассказывает о марках, и она удивляет его в ответ, по его словам, истинно поэтическим замечанием. Всю дорогу, и на берегу, Това пресекает его попытки ее потрогать, зато спрашивает, не хочет ли он на ней жениться. Он отвечает -- не знаю, ты что-то слишком больна, сильно кашляешь. Он с ее подачи ходит по пляжу на руках (так делал один из ее возлюбленных), но награждать его за это поцелуем она отказывается, потому что слишком увлечена сигаретами. Она делает ему странные предложения, он отвечает, что взрослые так не говорят, она вообще как младенец. После очередного приступа кашля он кричит на нее, чтобы она прекратила курить, а то она умрет, и вообще ей надо идти домой и лечь в постель. Тут она обижается и говорит ему, что он совсем не любит поэзию, и что как он ни заботится о своем теле, оно его в какой-то момент тоже предаст. Она уверена, что это произойдет однажды ночью. К тому же, ей удалось на него наблевать во время очередного приступа. Испачкать одежду. Так и не совокупившись, они расходятся по своим делам. Соперник-филателист все-таки опередил героя и увез к себе коллекцию балтийских марок. Герой вернулся домой, принял душ, сменил одежду, поел и принялся раскладывать марки. С ним все в порядке, душа его не задета и сознание ясно, но он все думает и думает обо всех реках и о море из последней строчки, которую критиковал в кафе. Хороший (наверное) рассказ, только на уроках литературы анализировать. Написан, когда еще бывали читатели и читательницы. Читательницы, вместо анализа, пошли, конечно, курить и сочинять стихи по инструкции, а читатели -- делать предложения поэтессам (женским поэтам), которые их старше, как в этом рассказе: ему 28, ей 33. Это еще одна причина читать только фэнтези. Там читатели, независимо от пола, ну максимум могут пораниться деревянным мечом, который себе сделали, когда объявили себя темным эльфом. Темные эльфы еще никому не мешали. Ну и вообще, фэнтези интересней литературы, как можно этого не понимать. |
| Monday, October 28th, 2024 | ||
|
aculeata |
11:43p | предъявитель билета нумер 1601 Политически ангажированные комментарии, которые здесь оставляют, во всяком случае мне, неизвестные, все что-то одно напоминают мучительно. Поэт Каневский, запостив оное, избавил меня от мук  Как так вышло, трудно сказать. |
|
aculeata |
10:02a | Только и жизни было нам, матушка, что поезд -- но что за поезд! Из частей составленный и громыхающий ими, скребущий одно об одно! Да, друг об друга грохочущий, как металлический пояс, Если крутить и постукивать дном об железное дно. Черное золото угля! Как бы кочерга кочегара! Уголь толкая и трогая, и направляя в огонь! Чай, может быть, и не теплый, совсем без волненья и пара, Но ведь бывает, что теплый, и угольный запах такой, Угольный, да и железный, и негерметичный, и ржавый, Вихрем петляющий между людьми на правах сквозняка! Бег без препятствий, почти не стесненный державой, Черных вагонов, гремящих созвездий мозаика. Мы засыпаем, надеясь, что нас не разбудят Раньше, чем в черной и необитаемой зоне На галактическом диске, как будто на блюде, Весь громыхающий в радиодиапазоне, Трогая звезды как бы кочергой кочегара, Чтоб ни одна по дороге гореть не устала, Поезд не тронется в вихре жемчужного пара, Не застучат наяву сочлененья состава. |
| Saturday, October 26th, 2024 | ||
|
aculeata |
1:53p | Решилась посмотреть с Люсиной подачи анимешный сезон Black Butler про школу-интернат. Люсю весьма забавляет, как рука японского аниматора тянется к викторианским реалиям и как трактует их, дотянувшись. Мне тоже интересно, но я все-таки боялась, и спросила: -- А там выкалывают девушкам пальцами глаза? Люся ответила: -- Э... пока нет. И пояснила, что это ведь закрытая школа-интернат для мальчиков. И действительно. То есть, оно в самом деле гораздо более уютное, user-friendly и cute, чем тот сезон с ангелом, маньяком сдирания кожи (свежевания) людей, и с chainsaw-daemon, очень хороший, который мне удалось досмотреть (потому что там не выкалывали). Оно такое сиропно-поэтически-педофильское. Но, конечно, тоже с кровищей, и нарисовано очень красиво. Успела первые три серии. Люся М. 20+ лет назад научила меня смотреть Миядзаки. Она рекомендовала Принцессу Мононоке. И с первых же кадров стало ясно, что Мишка В. нашел его еще в Америке, копаясь в видеокассетах, только тогда это были Навзикая и Граф Калиостро. Старшие дети тогда нарисовали миллион поразительных картин с подписями типа "НСИКОМ ЛЕТИТ СПАСАТЬ ДЕТКУ". А младших еще не было и в проекте. |
| Wednesday, October 23rd, 2024 | ||
|
aculeata |
4:49a | Их море возьмет осторожно, Приветливо сложит на дно, В молекулы тело раскрошит, Смешается с ними в одно, И бешено шелковый парус Голодную тянет струну, И судно, волны не касаясь, Не знает, как выйти ко дну, Зима или вечное лето, Свобода или торжество, Возня на задворках куплета, Во тьме не видать ничего, Метафор или аллегорий Согласие или аккорд Срывается клочьями в море, Как пена с высоких ботфорт. |
| Tuesday, October 22nd, 2024 | ||
|
aculeata |
6:11p | Прочитала пост и вспомнила сюжет между сном и явью, о человеке, который последовательно обучался всем искусствам, утраченным по вине искусственного интеллекта. Слегка густопсовая советская детская фантастика, но не то что плохо. Помню главным образом, как уже много людей училось "пришивать пуговицы крестиком" (?), причем они явно не подозревали, к чему служили пуговицы, и пришивали их по всей площади ткани пальто. Мне было известно, что в древние времена именно так поступил первый искусственный интеллект, которому было поручено пришить пуговицы. |
| Sunday, October 20th, 2024 | ||
|
aculeata |
4:03p | Развенчание идолов -- древний, полезный человеческий ритуал, особенно если жизнь человека зависит теперь от других идолов. Мифическое, магическое сознание никуда не делось, хотя в наше безразличное время другим идолам почти всегда все равно: как на человека, так и на его бывших идолов им начхать. Ну, если окажется, что новые тоже плохи, то, когда это станет уже безопасно, человек пойдет на свалку, отмоет прежних идолов и опять намажет им губы майонезом. Не стоит принимать все это близко к сердцу. |
| Friday, October 18th, 2024 | ||
|
aculeata |
4:41a | Я скажу тебе по секрету: мы живем уже столько лет, Что на этот срок никто из нас не загадывал, У железа вкус сердца, а у свинца мармеладовый, А ты скажешь, что это не бог весть какой секрет. В трюмах каменной лодки, заполненной солнечным гелием, Всякой твари по паре: троллейбус с беременным дном, С ним автобус с резиновым двухпоясным сочленением В середине салона, и с искрою в сердце стальном. Ну и пусть себе едут, ты скажешь, счастливого плаванья, Отвернешься и смотришь, как в зеркало, в бездну времен, Лодка прыгает в волнах бушующей лавы расплавленной, В ременной передаче зубчатый ремень поврежден -- Нет, тяни за веревочку, шлепай по каменным лужам, Хочешь или не хочешь, опять начинается день, Рынду бьют, и матросы хотят продолженья; к тому же Мама смотрит из гроба, обуйся и шапку надень. |
| Tuesday, October 15th, 2024 | ||
|
aculeata |
4:22p | ходил среди женщин и демонстративно лизал мороженое Израильтяне все-таки народ Талмуда, особенно такие левые нерелигиозные. Есть бородатый анекдот: спорят два еврея, чей ребе более святой. Один говорит -- наш ребе такой святой, что ему даже не нужен зонтик: если пойдет дождь, он сделает правой рукой так и левой так, и справа идет дождь, и слева идет дождь, и сзади, и спереди, а над самим ребе светит солнце и дождь не идет. Другой говорит -- это что, вот наш ребе такой святой: если застал его в пути шабат, он сделает правой рукой так, левой рукой так, и справа от ребе суббота, и слева от ребе суббота, и сзади, и спереди тоже суббота, а над самим ребе пятница. Имеется также Йом Кипур, день искупления, такой день после нового года, когда Дед Мороз зачеркнуто Создатель решает, насколько хорошо создание вело себя в прошедшем году. Тем временем, верующие и сочувствующие соблюдают пост: 25 часов ничего не едят и не пьют. Ко всему этому многие относятся очень серьезно. Молиться предписано женщинам отдельно, мужчинам отдельно. И тех и других очень много, в синагоге не хватает места (видимо). Поэтому в Тель-Авиве принят муниципальный закон, что в общественных местах гендерная сегрегация запрещена. А то верующие как начнут. Верующие и начинают, но адепты повесточки прибегают препятствовать. Полиция за соблюдением закона не следит (и не могла бы: попробуйте доказать, что женщина молится здесь, а не там, в рамках гендерной сегрегации), а они следят. Арабы в аналогичной ситуации безболезненно сегрегируются, за ними никто не следит, потому что левый катехизис так устроен: каждая статья в нем имеет вес, приоритет, но не вообще говоря, а относительно каждой другой статьи, и сложные комментарии позволяют вычислить, что делать, если несколько статей попарно противоречат друг другу. В этом году, как я поняла, суд объявил какой-то из парков временно частным пространством, чтобы избежать столкновения двух религий. Туда пришли иудеи и принялись сегрегироваться. Едва довели дело до конца, как пришел в парк хулиган. Он демонстративно лизал мороженое и ходил среди постящихся и молящихся женщин, чрезвычайно им недовольных. Кстати, это был глава департамента математики и компьютерных наук в Вайцмане. Женщины написали на него жалобу. Есть, среди прочих, и закон про оскорбление чувств верующих, по которому профессора теоретически могут посадить за лизание им мороженого и препятствование гендерной сегрегации на срок до трех лет. Но, по-видимому, если по этому поводу и выйдет решение суда, оно будет сложным и направленным на то, чтобы избежать подобной ситуации в будущем. Я не знаю, кому сочувствую больше: хулигану или женщинам, которых нарочно он злил. Если бы я уверовала, постилась и сегрегировалась, я бы на их месте очень хотела мороженого. Коллеги его -- кто хвалит, а кто обзывает козлом. Козла, кстати, полагается увести в пустыню и сбросить со скалы. Но, кажется, это уже не делается. |
|
aculeata |
1:07a | Была в ресторане Baba-Yaga в г. Тель-Авиве. Поэт Каневский сказал, что там отличные салатики. А я бы думала, выпечка. Но мне и салатиков не досталось. Нас туда вызвали не за этим. Там, оказывается, есть специальный зал для культурной программы. В этот раз культурная программа были поэт Вадим Гройсман и я. Публики было, может, человек десять, включая Каневского и редакцию Иерусалимского Журнала. Я наконец-то увидела эту редакцию. Она мне очень понравилась. Еще там был Женя Никитин с Агатой, но он ничего не читал. А Агата не умеет говорить. Она на эльфа похожа. По-моему, у нее было хорошее настроение. Погода была отвратительная. Очень жарко. Я думала, в середине октября -- ну да ладно. Гройсман читал хорошо. В том числе про евреев. Да он и сам еврей. Но в записке из зала его спросили, почему в продаже нет животного масла. Женя Никитин поразил меня соображением, что муж и жена, если они, допустим, поэты, должны печататься в разных журналах. Вот будет прикольно, если научные журналы введут подобные нормы. Я считаю, и на премии должны на разные выдвигаться. Например, Пьер и Мария Кюри. Или, скажем, Гумилев и Ахматова -- всех акмеистов ведь печатали в одних и тех же журналах, пока печатали. Надо запретить непотизм. Слушатели задавали Гройсману осмысленные вопросы. У меня спрашивали, скорее, что-то высокодуховное. Один слушатель -- он сказал, что его зовут Габриэль -- посредством записки объяснился мне в любви и предложил стать его женой. Гройсману ничего такого не предлагали. Честно говоря, я думаю, что с ним больше шансов. Ну а уж если вы дама - - -. Но печататься придется в разных журналах. Когда все кончилось, Женя Никитин и Агата меня спасли. Но это получилось не сразу. Ангелы, вообще, докучливые существа. Сначала мы в течение немалого времени отвечали Габриэлю на вопросы о том, какие мужчины и какие женщины нам нравятся. По результатам ответов он пообещал за нас молиться. Но было ясно, что это он считает заранее безнадежным. Когда он наконец вышел из автобуса, мы с Женей стали обсуждать красивых мужчин. Он мне показывал с телефона фото Аллена Делона, потом -- какого-то мужского поэта. Что сказать? Красота страшна. Но я в этом мало что понимаю. |