“Бывают, как известно, осенние дни – столь кристальные, что их прозрачность граничит с болью. А ювелирная выделка лучей в эти дни делает эту боль сладкой, мучительно сладкой и холодной, такой сладостно-охлаждающей, какой бывает трезвость, приходящая после долгого, буйного пьянства. Наконец-то ушла пьяная от любви весна, ушло возомнившее о себе лето, и скоро белой шубейкой зима накроет нас с головой.
        Пока же нам дан проблеск ясности – короткий, позолоченый. Зачем это промытое окошко? Затем, чтобы вспомнить то чистокровное детское любопытство, которым дышит Покой.
        Так думал молодой повеса… впрочем, не то чтобы повеса, а просто молодой человек, вполне современный, даже модный, разве что немного ленивый для современности. В наши трудолюбивые времена деятельность пронизывает людей, что называется, “до корней волос”, как раньше пробирала только жуть, и даже Россия, кажется позабыла про святую лень – а сколько стонали, сколько жаловались на эту лень, и вот лени нет больше, пациент излечился – а жаль, Господи, как жаль нашу лень! Вернуть бы ее, это утраченное сокровище, вдохнуть полной грудью! Сколько в ней было свободы, как расширялось пространство, как раздвигалось время! Но мы не ценили этот дар, потому его потеряли. И вместе с ним потеряли себя. Тошнотворная деловитость и ответственность, исполнительная дисциплинированная юркость воцарились везде… Блядь, как же от этого тошно! – так, опять же, думал наш молодой повеса, бредя по осеннему парку.

        П. Пепперштейн. “Война полов”