Вы помните, что индейцы называют словом “вайехо”? Это болезнь, которая и сейчас встречается в наших деревнях – человек выглядит как все остальные, он исполняет свою ежедневную работу, он живет, но у него более нет ощущения жизни. Это болезнь, кторой Капитал пытается заразить нас всех. На нас идут войной живые мертвецы – Капитал купил не только их совесть. Он купил само их существование. Сила, которой Капитал опутал весь мир, скрывает в себе бледную немочь. Его паучья сеть становится все плотнее, проникает во все щели. Капитализм изменился – раньше он приносил кому-то хотя бы злую радость, теперь он не принсит радости никому, и поэтому стремится уничтожить тех, кто еще знает вкус радости. Могучий Капитал пронизан завистью к нам, обездоленным, но не сдавшимся, последним сохранившим радость борьбы. Капитал сделал слово “поэзия” непристойным, он сделал слово “счастье” названием своих сделок, он сделал слово “жизнь” синонимом слова “нажива”. Он уничтожил смысл слова “достоинство”. Мы идем в бой не только за угнетенных и обманутых, мы идем в бой за крики птиц и за слова поэтов, нас ведет в бой сам испанский язык, требуя, чтобы мы вернули смысл его словам!

        “Язык”


        Однако присмотритесь (на самом деле, некому присматриваться, но все же присмотритесь, дорогие несуществующие): одна из тучек – влажная, набухшая, маленькая – скользит среди других туч быстрее, словно у нее есть путь, есть карта хаоса, и на этой карте она заранее отметила свои продуманные перемещения… И по цвету эта тучка отличается от остальных – она не серая, не изумрудная, не синяя – она странного лилового оттенка, но не такого, который бывает в тучах в зеленый час грозы, она (повторим) очень странного оттенка: словами этот оттенок не описать, слезами его бы не выплакать из глаз, но, к счастью, ничьи глаза не видели ту самую тучку.

        “Жидкие войны”



        Здравствуйте, дорогие, живущие в дальних краях! Вам пишет ребенок из нашего города. Мне очень полюбились ваши письма, которыми оклеен желтый коридор. Внутри меня есть сердце и другие внутренности, но потрогать их руками можно будет только, если я умру. А я, может быть, никогда не умру. Сейчас не все умирают. А раньше было по-другому. Раньше все, кто жил, умирали. Но с тех пор, как объявился в наших краях Стелящийся, поменьше стало смертей. Зато дома и другие предметы стали, наоборот, совсем непрочные - часто разрушаются, падают внезапно, без причин. Вчера упал огромный небоскреб. Десятки тысяч человек, которые были в небоскребе и в окрестных домах, все остались живые и невредимые среди сплошных руин. Все очень удивлялись, но таково наше время. А вчера по главной улице пронеслось нечто стремительное, на уровне тротуаров. Все попадали: оказалось, у людей тонко срезаны подошвы ботинок, у некоторых повреждена кожа на ступнях. Зато если были среди них больные, все враз выздоровели. Это прошел Стелящийся. Я вас всех люблю, желаю вам крепкого здоровья и крепкого существования.

        Кирилл Барсков, ученик 6 класса “Э”

        “Стелящийся (Предчувствие 11 сентября)”


П. Пепперштейн. “Военные рассказы”