Два мира противопоставляются как две системы, элементы которых могут быть декодифицированными только тем, кто является "своим" в соответствующем мире. Эти элементы могут быть макроэлементами или минимальными приметами: как, например, в "Бесприданнице" Островского игра слов, которая основана на амбивалентности термина Париж. Для Вожеватова, калиновского купца, Париж может быть названием трактира на Волге, для Робинзона, который всегда вращался в дворянском кругу, Париж может быть только столицей Франции. Один только термин получает двойное значение в зависимости от "системы", внутри которой интерпретируется. А граница между этими системами кажется непереходимой. Герои Тургенева не знают другого мира, купцы Островского боятся благородных мужей своих дочерей. Эти бракосочетания непременно приносят с собой разорение купеческого богатства. Дворянский и купеческий мир далеко уже не воспринимаются как находящиеся на одном и том же уровне, они располагаются иерархически. По историко-социальным причинам дворянский мир оценивается, конечно, как высокий и элитарный, купеческий же считается менее престижным. Следовательно, герои второго мира стремится перенестись в первый. В литературно-пространственно-архитектурном языке ситуация выражается мотивом покупки купцом дворянского дома. Купец покупает усадьбу или особняк, или даже виллу с видом на море в Италии, но он живет в этом для себя новом пространстве как чужой.

        Розанна Казари. “Об одном “архитектурном” мотиве в русской прозе XIX века”