Когда зицпредседатель открыл рот для ответа (это произошло ровно  через  пять  минут),  осиротевшие  антилоповцы  были уже далеко.  В  голове  процессии,  делая  гигантские  шаги,  несся командор.  Он  изредка  оборачивал голову назад и бормотал: "Не уберегли нежного Козлевича, меланхолики! Всех  дезавуирую!  Ох, уж мне это черное и белое духовенство! " Бортмеханик шел молча, делая  вид,  что  нарекания  относятся  не  к нему. Паниковский прыгал, как обезьяна, подогревая чувство  мести  к  похитителям Козлевича, хотя на душе у него лежала большая холодная лягушка. Он   боялся  черных  ксендзов,  за  которыми  признавал  многие волшебные свойства.
     В таком порядке все отделение по заготовке рогов  и  копыт прибыло к подножию костела. Перед железной решеткой, сплетенной из  спиралей  и  крестов,  стояла пустая "Антилопа". Костел был огромен. Он врезался в небо, колючий и острый, как рыбья кость. Он застревал в горле. Полированный красный  кирпич,  черепичные скаты,  жестяные  флаги,  глухие контрфорсы и красивые каменные идолы, прятавшиеся от дождя в нишах, --  вся  эта  вытянувшаяся солдатская   готика   сразу  навалилась  на  антилоповцев.  Они почувствовали  себя  маленькими.