...
Первые страницы "Укуса ангела" мне так понравились, что я немедленно расхвалил книжку зашедшей в гости знакомой, называя автора, из песни слова не выкинешь, русским Павичем. Оговорюсь, что вскоре танцевал танцы, а потом в дверь квартиры требовательно постучали, и вызванная соседями женщина-полицейский попросила уменьшить громкость музыки, а также продиктовать ей номера телефона и водительских прав. Вскоре, впрочем, эстетическое удовольствие от романа сменилось патриотическим, вроде как от чтения про небоскребы Симферополя и автомобили "Руссо-Балт" в "Острове Крым" или у Пелевина про Чапая. "Через два года после рождения Тани, сразив Европу триумфом русского экспедиционного корпуса в Мекране, а Америке бросив снежно-сахарную кость Аляски (продление аренды), империя решила, что пора сыграть на театре военных действий свою долгожданную пьесу. Так был предъявлен ультиматум турецкому султану. От цидулки сечевиков послание это отличалось только дипломатической манерностью и разве ещё тем, что было оно не ответом, а действием упреждающим. Османскому владыке и его золотокафтанным пашам предлагалось немедля убраться с околпаченным фесками войском в азиатскую туретчину, дабы к империи, в силу исторического и конфессионального пристрастия, отошли Царьград со всей Восточною Фракией и полоса малоазийского берега шириной в двадцать вёрст от Ривакея до Трои. Зеркально повторив негодование России, отказавшейся два с лишним столетия назад вернуть оттоманцам Таврию, признать грузинского царя турецким подданным и согласиться на глумление в проливах, султан впал в неистовство. Империи это было на руку. После спешной эвакуации посольств, консульств и частных представительств, Закавказские дивизии вступили в вилайеты Чорух и Карс, выбросив щупальца к Трапезунду и Эрзеруму. Одновременно с этим имперские эскадры блокировали турецкие порты на Понте, танковый корпус Воинов Ярости, размещённый в Болгарском царстве, взял Адрианополь, а высаженный под Орманлы десант при поддержке райи практически без боя прошёл до Теркоза. Дальнейшее - общеизвестно." Короче, как написал сука Михалков:

От южных морей до полярного края
Раскинулись наши леса и поля.
Одна ты на свете! Одна ты такая!
Хранимая Богом родная земля.

Сюжет романа - непонятное дерьмо, по-моему. Под конец появились мифические животные и читать стало как-то даже неприлично. Фэнтези вроде Муркока, хотя в этом могу наврать, остыл к фантастике лет восемь назад. "Так длилось то или иное время, но вот седьмое небо на глазах начало меркнуть, стекленеть, будто топился на огне стылый жир, - еще один тугой, протяжный миг и сквозь последний предел все ясней и ясней стали проступать чудовищные образы чужого мира, кошмары надсознания, жуткие обитатели нетварной тьмы. Псы Гекаты роились там, неистово бросаясь на хрустальное седьмое небо, и за его надежность - застывшим сердцем уповая лишь на нее - навряд ли кто-нибудь теперь мог поручиться..." Обманули меня на четыре кулака.