Новый правый синтез Русской национальной правой, если таковая оформится в актуальное течение общественной мысли, не помешает воспользоваться наработками европейских новых правых. Конечно, мы весьма далеки от мысли навязывать указанные наработки в качестве некоего догмата, каким был, например, для части русской интеллигенции, марксизм. Вместе с тем, не подлежит сомнению, что именно европейские новые правые сформулировали основное положение, заложив краеугольный камень всей доктрины. Так, Ален де Бенуа однозначно определил, что главное различие между правыми и левыми – это различие по поводу пресловутого равенства. Правый категорически отрицает равенство, в то время как левый ставит его во главу угла, придерживаясь, так или иначе, идеологии эгалитаризма. Бенуа писал: «Я называю правой, позицию, с которой разнообразие мира и относительное неравенство как его неизбежное следствие, рассматриваются как благо, а тенденция к увеличению однородности мира... Я вижу врага не в левых и не в коммунистах, а в той эгалитарной идеологии, разновидности которой, религиозные или светские, метафизические или якобы «научные» процветали на протяжении двух тысяч лет. «Идеи 1789 года» – лишь этап ее развития, а коммунизм – ее неизбежное следствие».
Подобное определение позволяет максимально точно очертить круг правой. Оказывается, в него не могут входить как марксисты и либералы, так и очень многие националисты, именующие себя «правыми». Такие «правые» апеллируют к некоей аморфной массе, которую они претензенциозно именуют «нацией» и даже наделяют атрибутами какого-то самобытного существа («воля», «дух», «характер»). При этом зачастую забывается о серьезных социальных различиях, существующих внутри любой нации. Эти различия объявляются малосущественными, ничтожными перед объективной мощью общенационального единства. И еще полбеды, когда речь идет о т. н. классовых различиях, которые стоят на втором плане. Настоящая беда начинается тогда, когда «правый националист» игнорирует сословные различия и, самое главное, дистанцию между Вождем и элитой, с одной стороны, и народом – с другой. Вождь провозглашается неким выразителем абстрактной воли народа, а элита воспринимается как некие сливки общества. В традиционном же обществе его верхи мыслились как выразители воли потустороннего, Божественного начала. Получается, что демофильский «национализм» низводит верхи до уровня простого народа. Именно такой, вульгаризированный национализм имел место быть в национал-социалистической Германии и фашистской Италии. (Показательно, что европейские новые правые неоднократно обращали внимание на низший, «пролетарский» характер нацизма и фашизма. Например, А. де Бенуа указывал на культ труда, присущий национал-социализм. В данном случае налицо была попытка внедрить поставить на место аристократизма, присущего правой идее, совершенно левую комиссарщину.)
Таким образом, новые правые рассматривает «правый национализм» (не говоря уже о национализме вообще), как нечто противоречивое и неоднозначное, поддающееся самым разным трактовкам. Это, что касается «национального» уровня. Но не менее жесткие выводы делаются и на уровне «религиозном».
( Read more... )