Когда Гитлер шел к власти в Германии, то западные политики смотрели на него так: парень, конечно, оригинальный и чересчур живой, но в целом - явление, безусловно, понятное и даже простительное: нация поднимается с колен, тут перехлесты и эмоциональность неизбежны...

Когда он пришел к власти, то западные политики говорили: да, парень конечно без сантиментов. Но зато какой подъем! Как растет экономика! Какие лица у немцев! Как они, наконец, после долгого перерыва, опять гордятся своей страной! Да нам, с нашим безверием и скепсисом, надо еще поучиться у них!

Когда он ввел войка в Рейнскую область западные политики посчитали, что версальская система себя изжила и Гитлер в сущности прав. Кто-то должен был первым сказать то, что всем уже было и так ясно. И даже понятно, что первым был Гитлер - наиболее влиятельный и дееспособный европейский политик того времени.

Когда он произвел аншлюсс Австрии, западные политики говорили: ну, а что вы хотите? Он же австриец! И потом: нельзя проповедовать для себя одни принципы, а для других - другие. Принципы демократии универсальны. Там был плебесцит о присоединении. Так что мы долны принять это как данность.

Когда он потребовал для себя Судетскую область и протекторат над Чехией, то западные политики в Мюнхене посчитали, что это разумная плата за мир в Европе. В конце концов Германия уже настолько сильна, что нельзя не учитывать ее геополитические интересы. Учет интересов партнера по переговорам - главный принцип долговременных добрососедских отношений.

Когда он напал на Польшу, западные политики решили, что еще не время для радикального ответа: войну объявили, но боевых действий не вели. Такая "странная война" длилась почти 10 месяцев.

И тогда Гитлер ударил по Франции. Тут западные политики опомнились, но было поздно. Позорная эвакуация Британского экспедиционного корпуса из Дюнкерка, сдача Парижа и де Голль в Лондоне.

А сразу бы дали по зубам - неплохой в принципе канцлер бы был у Германии. Люди не умеют сами сдерживать свои амбиции. Особенно - политики...