Про то, что блокада Ленинграда - очевидное преступление с обоих сторон кажется знают все.
Но читая вот это:
Из семи рассказов шесть описывают истории родителей и детей, братьев
и сестер, которые становятся угрозой для выживания друг друга. В истории
о шестилетней Вале материнское тепло женщины, стоящей в очереди, вводит
в заблуждение маленькую девочку и заставляет ее отдать этой женщине свои и
мамины карточки «на хранение»1
. Большинство этих историй изображают не ге-
роизм и жертвенность, а соблазн накормить себя за счет семьи. Рассказ об Анд-
рее Ивановиче описывает человека, который страдая от голода, думает о том,
как съесть свого сына Толю. Андрей Иванович решает прервать его жизнь для
того, чтобы продлить свою: «Говорят, человеческое мясо вкусно… Если их сва-
рить… вкусный наверно выйдет суп. <…> Толя, младший, хилый — все равно не
выживет. Он уже равнодушно смотрел на мальчика. Думал, как легче его при-
кончить. — По голове хватить утюгом — вот и все». Андрей Иванович ужасается
своим мыслям, он спрашивает себя: «Это что я?»2
http://histrf.ru/uploads/media/default/0001/09/5ee197442d658f2dd39062b7b7c498b929d808ea.pdf
я не мог отделаться от мысли, что это описание типичных рассказов Зощенко.

Так что и до блокады Ленинграда было всё то же самое.
Превращение людей в уродов. И выживание сволочей.

.