12 июня
Этот типа праздник пришлось встретить в ридной маты Украине.
Безумный переезд на поезде "Украина" в компании видного российского политолога С.М. На полу в купе - кипа российский газет и фэповских аналитических продуктов. Украинский таможенник, разбудив посреди ночи, долго тычет в них, спрашивая что это. Я ищу подходящие украинские слова, но все только нецензурное.
Первая встреча - с видным политиком с птичьей фамилией. Утро - угощает коньяком, чтобы выпить за Россию. Слабовольно выливаю коньяк в кофе.
Долго беседуем, много подробностей. Среди беседы, иллюстрируя какую-то свою мысль, говорит: "ну вот помните детскую шутку : Чук и Гек сидели на трубе, один - пропал, другой - упал..." Мы с видным политологом смеемся (сразу в голове много вариантов кто такие Чук и Гек и какая труба имеется в виду)
Потом встреча в бородатым политологом. как всегда излишне оптимистичен. сегодня мы даже знаем больше него, информируем его. Он удивленно слушает. грузит нас в основном проблемами вступления Украины в НАТО. Долго перебираем с ним все комитеты и кто их получил. Тревожно качаем головой, удивленно вскидываем брови - противно смотреть.
Потом - странная беседа с П. - автором миллиона книг. Спрашивает, стоит ли в Москву. Начинаем уговаривать, хотя врем. Зачем он действительно нам в Москве? Видимо, хотим затащить и умертвить. С ним странно говорить - уровень абстракции зашкаливает - даже мне не по себе.
После забегаем в киевский университет, звоню печальному украинскому другу - полчаса на то чтобы выяснить что произошло с тех пор, как...
Пешком по Хрещатику - к Интитутской. Прошли сутки без еды. В переходе бросаюсь жадно на землянику -ем ее весь Хрещатик, залезая ртом прямо в пакет. Прохожие думаю, что меня тошнит.
На институтской - все перекрыто. куча народу. ЧВС устроил прием по случаю. 1000 приглашенных. 40 минут в очереди на улице, чтобы пройти рамочку, досмотр сумки, потное рукопожатие с ЧВС. Видный политолог здоровается и с его женой. Я почему то не могу пожать ей руку, просто здороваюсь. Охранник долго не может поверить что у меня нет оружия. Спрашивает еще и еще, надеясь, что я сдамся и сознаюсь. Куда!