По просьбе сестры Вера Савченко вслед за адвокатом Надии Новиковым вступила в процесс Карпюка и Клиха
Сегодня стороны сделали вступительные заявления и началось судебное. По просьбе защиты начали с показаний Николая Карпюка. Он держался уверенно и подробно перечислял где он был в 1994 году и особенно 31 декабря во время боя у дворца Дудаева, в первой половине 1995 и в 1999-2000. Называл фамилии тех, кто может подтвердить его алиби, каким изданиям он давал интервью и где могут сохраниться его фотографии. Присяжные слушали его внимательно. Перед этим прокуроры почти час монотонно зачитывали обвинения и всех совершенно усыпили. Опытные прокуроры знают, что с присяжными так нельзя, с ними надо говорить вживую, чтение по бумажке они не выдерживают и перестают слушать.
О судье надо сказать отдельно. Внешне Вахид Исмаилов очень похож на пожилого Михаила Ульянова, а по манерам – на маршала Жукова в его же исполнении. Он часто прерывает говорящих, щедро раздает замечания, и как на мой вкус, злоупотребляет выражением «суду все ясно», учитывая, что в суд кроме него, входят еще 17 человек присяжных. Судя по реакции последних, им такой стиль ведения процесса то же не по душе. Присяжные чувствительны, особенно в начале процесса, к вранью и к попыткам что-то скрыть. По закону им нельзя рассказывать о пытках и другом давлении, и когда в завершающей части показаний Карпюк перешел к этой теме, судья его совершенно обоснованно прервал. Но поскольку перед этим он прерывал его и нас еще раз пятнадцать, эффект получился смазанным, и наш намек, что признательные показания, которые они услышат потом, были выбиты следствием, до них явно дошел. Поверят они нам или нет – другой вопрос. Пока есть большой риск, что этот состав присяжных не продержится до вердикта: с отбора 12 октября мы лишились по болезни троих присяжных, включая избранного старшину. Осталось всего 5 запасных. Если в ноябре-декабре они будут простужаться в том же темпе, после того как в коллегии останется 11 человек, весь процесс придется начинать заново. Для нас это проблема, но для судьи еще большая: он отвечает за сроки рассмотрения дела. Вся наша общая работа может в результате пойти насмарку. Но мы все равно будем пытаться сделать что возможно.
Это очень круто. Так подчёркивается главное во всех этих процессах: рашистским судьям важно осудить не поджигателей подоконников, "нарушителей" российской границы или соратников кровавого Яценюка по расправам над беззащитным российскими федеральчиками, а - украинцев. Они копят обменный фонд, да - но и судят Украину в лице тех, кого в бою, как Савченко, в чекистской разводке, как Карпюка, или просто по-шакальи, как
, например, смогли ухватить. И защита, и солидарность конечно, должны быть не только с конкретными пктинскими заложниками, но со всеми пленными украинцами, томящимися в рашистских пытошных, как с социальной группой. Именно поэтому мне кажется оч важной поддержка Алексея Чирния, самой презираемой жертвы путина. Какой бы он ни был, он страдает за то, что украинец, и согласиться с этим - значит, согласиться с русской-фашистской агрессией против Украины в целом.
