экcпертиза и имморализм
а по суду сегодняшнему над Стомахиным читайте как обычно Каспарова.рю даже два раза: тут и тут
особенного цырка не получилось, быле какое-то жалкое подражание Кафке.
Ну, с одной стороны, продемонстрирована нехитрая трёхходовка.Эксперты получают тексты для анализа с вопросами, на которые дают ответы. Заказывая экспертизу, следствие ставит такие вопросы (и так ставит), которые выгодны ему, следствию, - т.е., ответы на которые могут лечь в основание обвинительного заключения. По всем правилам, защита должна быть поставленна в известность о готовящейся экспертизе и должна иметь возможность подготовить свои вопросы для экспертов - такие, ответы на которые могут  стать смягчающими или даже оправдывающими обстоятельствами для подсудимого.
В случае со Стомахиным защита была поставлена следствием перед фактом составленной только в интересах обвинения экспертизы. Когда адвокаты попытались, апеллируя к этому, выкинуть экспертизу из материалов дела, судья ходатайство отклонил, сказав, что рассмотрит его "на финальной (или как-то так) стадии рассмотрения дела" - т.е., когда что-то менять будет поздно.
Однако, добренький судья разрешил пригласить экспертов - авторов треш-экспертизы из ОЗ - "для объективного исследования бла-бла-бла". Как бы, спрашивайте всё то, что вам не дали спросить на стадии следствия.
Но не тут кобыла! С половину вопросов судья с прокурором хором "сняли" потому что они "не имеют отношения к проведённой экспертизе" - т.е., задать свои вопросы по текстам Стомахина сторона защиты таки почти не смогла, было позволено только спрашивать, почему на вопросы обвинения эксперты ответили так, а не эдак.

Однако, даже если бы не было этого финта, если бы защита могла участвовать в составлении вопросов экспертам и пользоваться плодами их экспертиз, толку всё равно было бы немного. Эксперты напомнили (и, видимо, это близко к истине), что антиэкстремистское законодательство - формально, т.е., его интересует факт наличия или отсутствия формальных, допустим, призывов, а не их оправданность или степень общественной опасности; что они даже не обязаны знать, что такое экстремизм, потому что у них есть методичка, и их единственная функция - определить, имеется ли в предложенных к анализу текстах что-то совпадающее с тем, что названно в этой методичке экстремизмом (в таком случае, заметим, функции эксперта может спокойно выполнять любая умеющая читать тётя-мотя, и зачем им тогда стаж и многие регалии - неизвестно. Пикантности, впрочeм, добавило, что один из экспертов - некто баранов, заявил среди прочих своих достижений и составление методичек для лингвистических экспертиз текстов - не на экстремизм ли?). Таким образом, по-ихнему выходит не только то, что нынешнее законодательство позволило бы привлечь за экстремизм Маяковского, Эренбурга, Волошина и массу иных авторов, которых пыталась цитировать Елена Никитична (такая возможность ими не была проговорена, баранов просто отмахнулся - "Но Стомахин - не Маяковский!", но из телег их это следовало неоспоримо), но и меня, если я, допустим, пролью суп на смокинг в ответственный момент, или уроню об пол айфон, и воскликну "ААА, вот я урод, меня убить мало!", - за очевидно выраженный призыв к убийству и оскорбление. Так же они зафиксировали, что "россию надо бомбить до состояния выжженой земли" - это призывы, а то, что, с одной стороны, даже гипотетически допустимя целевая аудитория не имеет возможности их выполнить, а с другой, люди, имеющие такую возможность, не могут стать благодарной аудиторией - это им неважно - ну и суду также. Оч перспективненько.

Таким образом, проблема не только и не столько в процессуальных нарушениях, сколько - в самом "антиэкстремистском" законодательстве, что, вобщем-то, не секрет. И в настоящий момент единственной защитой от судебного дурака может быть элементарный нравственный стержень у экспертов, который препятствовал бы им браться за подобные экспертизы в случаях, когда вред от этого очевидно превышает профессиональные понты и (?) вознаграждение.
Сегодняшние эксперты на такую самоотверженность оказались неспособны, поэтому почти все неснятые судьёй вопросы они старательно отфутболивали - мол, я не я и корова не моя, я только установил(а) формальное присутствие речевых оборотов, а степень опасности пусть выясняет суд, это вне моей компетенции.

Суд выяснит, ага. Умыли руки и думают, что с них взятки гладки, они, типа, послужили чистой науке и остались строго в рамках своей компетенции. А то, что они своей чистой наукой фактически убивают человека - это так, издержки.


Следующее заседание - 10.04 в 11.00. Трепашкин говорит - возможно, уже перейдут к прению сторон - а там последнее слово, приговор и конец.


см. также:

Грани.Ру | Вера Лаврешина: Призрак бродит по России, призрак экстремизма

Вера сегодня стояла у суда одиночным пикетом с плакатом "Свобода Стомахина - смерть России". Сестра )




созвучный настроению офф-топ:

В 1898 году парижский галерист Морис Жуэйон (Maurice Joyant), сфотографировал своего друга детства Анри де Тулуз–Лотрека (Henri de Toulouse–Lautrec), во время дефекации на пляже в Кротуа, Пикардия, где в то время отдыхали многие французские художники и писатели.