|
|
Пишет ac10zzk (![[info]](http://lj.rossia.org/img/userinfo.gif){kind=small} ac10zzk)@ 2015-11-09 22:49:00 |
 |
|
 |
|
|
|
|
|
|
 |
|
 |
Героям слава
1. Рассказ Стомахина:
Оригинал взят у![[info]](http://lj.rossia.org/img/userinfo-lj.gif)
gleb_edelev@lj в ВЫ ЖЕ МЕНЯ ЗАПИСАЛИ В ЗЛОСТНЫЕ НАРУШИТЕЛИ, ВОТ Я И БУДУ ЗЛОСТНЫМ НАРУШИТЕЛЕМ!
Расшифровано с аудиозаписи.
Стилистика, по возможности сохранена.
Глеб Эделев.
Через месяц после вашего отъезда (8 сентября этого года Г.Э.) меня «закрыли» в ПКТ. Закрыли сюда. Докопались. Очевидно было, что им дали задание «закрыть» меня. Потому что месяц и девять дней я застилал постель так, как застилал, как мне удобно. Потом, в течении двух дней, 8 и 9 октября, они начали докапываться, почему так застилаешь. Причём, все остальные тоже застилали как им удобнее, никого это не волнует. Никого не сажают за это в ПКТ. Тут им понадобился предлог, и они нашли предлог. Они усмотрели, что не так заправлена кровать. Мало того, что она не заправлена как у них там по образцу положено, но в их рапорте, что начальник зачитывал, написано, что вообще не заправлена кровать. И вот за это — 6 месяцев ПКТ.
Восьмого докопался дежурный мусор, который дежурит в СУСе. А у меня такой характер, что я, честно говоря, подумал, будто это его личная инициатива. Ретивость не по уму. Он такой, докапывается до всего. Но когда на следующий день, я выхожу из этой спальни утром, а мне навстречу идёт другой мусор (они ведь меняются каждые сутки) и говорит: «Стомахин, где ваше спальное место?» Я говорю: «вон там». И пошёл смотреть, что он будет делать. Там темно было. Он включил свой видеорегистратор с фонарём. Он снял кровать, встал на колени и снял бирку, которая на кровати висела, и говорит: « Объяснение будете писать?»
Как только он вопрос задал: «...где ваше спальное место?» Я сразу понял — это все. Я единственно не знал, на 15 суток меня посадят или на полгода в ПКТ. Оказалось, что на полгода. Днем после обеда, 9 октября, ко мне вдруг подходит этот дежурный мусор и говорит, что меня вызывает начальник, одевайся. Типа на приём. Обычно, когда на дисциплинарную комиссию вызывают, то говорят, что на комиссию. И можно хотя бы вещи взять. А тут вызывают меня и ещё одного парня. Привели, посадили, выдернули меня первого, и тут начальник, Асламов, читает рапорт, в 6-30 не заправил спальное место. Почему? Неправда. Я все заправил. 6 месяцев ПКТ. Комиссия — не комиссия. Был Асламов и ещё кто-то с ним. А большой комиссии как таковой не было. Ведь обычно целая толпа их собирается. А тут, был лишь один начальник. Вот. Своим решением, в сущности он и отправил меня в ПКТ.
На ШИЗО меня оформлял Губаль. Сказали, что Асламов в это время уже в отпуске был. Сейчас Губаль — исполняющий обязанности. Это было 19 октября, через 10 дней после того, как мне ПКТ назначили. Во время шмона смотрю, незнакомая харя стоит, в погонах майора. А я вообще не знаю, кто это такой. Думаю, может комиссия какая-то приехала. Стоит, смотрит на меня. Короче, я ему доклад не произнёс. Как открылась дверь, я ему должен был сразу формальный доклад произнести. «Вы нарушаете режим» - «каким образом?» «Не будет от меня никаких докладов». Я ему так высказал в нескольких словах, достаточно энергично, что я думаю про них. После этого, 19 октября меня вызвали на комиссию. Сидит Губаль, зачитывает собственный рапорт о том, что я, такого-то числа, сколько-то времени не исполнил обязанности дежурного по камере. В камере я один сижу. Какой дежурный по камере! И, за это, ещё 15 суток ШИЗО!
Срок закончился 4 ноября. А срок ПКТ был до 9 апреля, сейчас 15 суток прибавляется. Ещё будут ШИЗО, значит, ещё будут прибавляться. Я прикидываю, что 4 года отсижу в этой камере. Ни в какие СУСы больше я не пойду. Не хочу. С вещами таскаться, через всю зону, в дальний конец с баулами этими переться еле-еле, чтобы через месяц или через какое-то другое время, опять сюда. Уж лучше я там и останусь. Уж лучше я там и посижу. Я не знаю, что они будут делать, но я больше никуда не пойду. Моё условие будет такое: или вы меня выпускаете на обычные условия содержания, или я буду сидеть в этой камере, в ПКТ. Мне в этой камере лучше, чем в СУСе. Здесь хоть скамейка свободна.
2. Рассказ Клиха (из Мемориальской рассылки):
5 ноября 2015 года в Верховном суде ЧР продолжилось слушание по делу граждан Украины Станислава Клыха и Николая Карпюка...
...Станислав Клых рассказал, что 8 августа 2014 года он был задержан в г. Орле, куда приехал к девушке, с которой познакомился в санатории в Крыму. В задержании, по словам Клыха, участвовали трое сотрудников уголовного розыска г. Орел, фамилия одного из них - Богдан. Они доставили его в отдел полиции в пос. Знаменка, пригороде г. Орла. Там ему сообщили, что официально он задержан за оказание сопротивления полиции, но неофициально ему говорили, что он приехал в РФ с целью совершать различные диверсии. По словам С. Клыха, никакого сопротивления он никому не оказывал, что и отметил в протоколе задержания. На следующий день на него был наложен административный арест на 15 суток и его перевели в городской административный следственный изолятор. В изоляторе его периодически вызывали на допросы.
19 августа его вывели из камеры неизвестные, среди них был и Богдан. На голову одели пластиковый пакет, обмотали его скотчем, на руки одели наручники, которые затянули настолько туго, что у него на запястье образовались гематомы.
Его посадили в машину и везли куда-то примерно 20 минут. Затем его вывели из машины и спустили в подвал, где начали допрашивать. В допросе участвовали трое мужчин, без масок. Задавали вопросы общего характера: о его жизни в Украине, и, в частности, знаком ли он с кем-либо из Службы Безопасности Украины (СБУ). Потом говорили, что его нужно вывести в Донбасс, обмотать гранатами и взорвать. После допроса его отвезли обратно в изолятор.
22 августа Клыха отвезли в Ессентуки, где сообщили, что он является подозреваемым, но не уточнили, в чем именно. В СИЗО г. Ессентуки он провел три дня, недозволенные методы ведения следствия к нему в это время не применяли.
25 августа С. Клыха этапировали в г. Зеленокумск Ставропольского края. В ИВС г. Зеленокумск к нему зашел мужчина, который представился Юрой. С. Клых его рассмотрел и на суде смог подробно описать. Он потребовал от Клыха, признания в совершении преступлений, предусмотренных ст.ст. 209 (бандитизм) и 222 (незаконное хранение оружия) УК РФ, угрожая, что в случае отказа с Клыхом «может произойти несчастный случай».
27 августа С. Клыха привели в комнату для допроса, где находились Юра, следователь Следственного Комитета РФ Эльдар Магомедов (Клых узнал его имя позже), и еще один человек, снимавший происходящее на видеокамеру; по словам Клыха, он говорил по-русски с московским произношением. В ходе допроса Клыха спрашивали об УНА-УНСО и об участии ее членов в военных действиях в Чечне. При допросе присутствовал адвокат по назначению. В основном допрашивающих интересовали события в районе площади Минутка и железнодорожного вокзала г. Грозный в конце декабря 1994 г. - начале января 1995 г. С.Клых отвечал, что никогда в Чечне не был.
Далее, по словам С. Клыха, ему рассказали, что он прошел некий кастинг, включен в некий проект о какой-то «реконструкции» и спросили у него, хочет ли он «спасти Киевскую Русь». Он, конечно же, хотел и согласился принять участие в их проекте. Помимо всего прочего, сказал С. Клых, ему было интересно, чем «это все закончится». Кроме того, он вспомнил ряд лиц, которых задерживали в связи с конфликтом на Востоке Украины и которые благополучно возвращались домой, и надеялся, что его тоже скоро отпустят или обменяют.
Были не только угрозы, но и посулы – так, ему говорили, что пока проект не завершится, его будут содержать в санатории, на берегу моря, в хороших условиях. В итоге он согласился рассказать то, что от него требовали.
По его словам, в географии он разбирается очень хорошо, и, хоть и не был в Чечне, он имел представление о том, где и какие основные населенные пункты находятся. Рассказ получался складный, пока не дошли до оружия. В нем он разбирался плохо, чем сильно разочаровал своих «постановщиков». В тот же вечер, по его словам, в его камеру зашли люди в масках, вывели куда-то, натянули ему мешок на голову и начали бить. Один из них говорил с наигранным кавказским акцентом.
Тогда С. Клых, по его словам, отказался от дальнейшего сотрудничества - он старался, принимал участие в их проекте, а они с ним так «невежливо» поступили.
После этого, рассказал С. Клых, и начались самые страшные пытки, которые продолжались и во Владикавказе, куда его перевезли в конце августа. С. Клыха периодически допрашивали, пытали электрическим током, прикрепляя клеммы к мочкам ушей, кистям рук и пальцам ног, на длительное время подвешивали за наручники различными способами. В результате у него были вывернуты кисти рук, кисть его левой руки была сломана и повреждена. До настоящего времени у С. Клыха на руках сохранились следы от наручников от подвешивания, а также следы от применения электрического тока на руках и ногах. Он продемонстрировал эти повреждения в зале суда, а также, по его словам, они зафиксированы в медицинской карточке. Практически всегда при допросах присутствовал Юра. В то время у него адвокаты были по назначению, и они не осуществляли защиту надлежащим образом.
Сначала от него требовали признаться, что он готовил ряд терактов на территории РФ. Он в этом признался и называл в качестве сообщников имена своих знакомых, проживавших в России. Однако Юра нашел его «показания» слишком неправдоподобными. Он посмеялся над ними и сказал, что СБУ не способно на такие диверсии ни морально, ни технически, ни интеллектуально. В итоге сосредоточились на его участии в военных действиях в Чечне.
Если его «показания» чем-то не устраивали, то их дописывали и переписывали в соответствии с подсказками сотрудников. По словам С. Клыха, его постоянно поили чем-то, что порождало у него невыносимые галлюцинации, которые переплетались с реальностью. Например, сотрудники, пытавшие его, угрожали, что расправятся с его родителями и после «очередной дозы» он, по его словам, «видел», как их расчленяли и после он долго верил, что они действительно мертвы. Также иногда ему, по его словам, казалось, что все тычут в него пальцами и обвиняют в убийстве детей в Донбассе, в чем его тоже обвиняли пытавшие его сотрудники, и т.д.
Давая показания в суде, С.Клых четко разделял реальность и галлюцинации. Он уточнил у судьи, нужно ли рассказывать о галлюцинациях или же ограничиться только фактами. Судья попросил рассказать о галлюцинациях, только вкратце, что Клых и сделал.
Пытки, по словам С.Клыха, продолжались до конца октября 2014 года.
В конце заседания адвокаты заявили три ходатайства. Адвокаты Марина Дубровина и Докка Ицлаев ходатайствовали о назначении своим подзащитным, С. Клыху и Н. Карпюку, судебно-медицинской экспертизы с целью выяснить причины появления ряда телесных повреждений у их подзащитных, которые, по их словам, получены в результате применения пыток.
Прокурор возразил, что в этом нет необходимости и сослался на судмедэкспертизу, которая была проведена еще до применения пыток, после задержания.
На следующий день, 6 ноября, судья постановил удовлетворить оба ходатайства.
3. Акция Павленского
Сегодня ночью российский художник-акционист Пётр Павленский поджёг здание ФСБ на Лубянке.
Павленский сказал, что его акция называется "Угроза". По его мнению ФСБ угрожает всем россиянам.
"Горящая дверь Лубянки — это перчатка, которую бросает общество в лицо террористической угрозе. Федеральная служба безопасности действует методом непрерывного террора и удерживает власть над 146 000 000 человек. Страх превращает свободных людей в слипшуюся массу разрозненных тел. Угроза неизбежной расправы нависает над каждым, кто находится в пределах досягаемости для устройств наружного наблюдения, прослушивания разговоров и границ паспортного контроля. Военные суды ликвидируют любые проявления свободы воли. Но терроризм может существовать лишь за счет животного инстинкта страха. Пойти против этого инстинкта человека заставляет безусловный защитный рефлекс. Это рефлекс борьбы за собственную жизнь. А жизнь стоит того, чтобы начать за нее бороться"
1. Рассказ Стомахина:
Оригинал взят у
gleb_edelev@lj в ВЫ ЖЕ МЕНЯ ЗАПИСАЛИ В ЗЛОСТНЫЕ НАРУШИТЕЛИ, ВОТ Я И БУДУ ЗЛОСТНЫМ НАРУШИТЕЛЕМ!Расшифровано с аудиозаписи.
Стилистика, по возможности сохранена.
Глеб Эделев.
Через месяц после вашего отъезда (8 сентября этого года Г.Э.) меня «закрыли» в ПКТ. Закрыли сюда. Докопались. Очевидно было, что им дали задание «закрыть» меня. Потому что месяц и девять дней я застилал постель так, как застилал, как мне удобно. Потом, в течении двух дней, 8 и 9 октября, они начали докапываться, почему так застилаешь. Причём, все остальные тоже застилали как им удобнее, никого это не волнует. Никого не сажают за это в ПКТ. Тут им понадобился предлог, и они нашли предлог. Они усмотрели, что не так заправлена кровать. Мало того, что она не заправлена как у них там по образцу положено, но в их рапорте, что начальник зачитывал, написано, что вообще не заправлена кровать. И вот за это — 6 месяцев ПКТ.
Восьмого докопался дежурный мусор, который дежурит в СУСе. А у меня такой характер, что я, честно говоря, подумал, будто это его личная инициатива. Ретивость не по уму. Он такой, докапывается до всего. Но когда на следующий день, я выхожу из этой спальни утром, а мне навстречу идёт другой мусор (они ведь меняются каждые сутки) и говорит: «Стомахин, где ваше спальное место?» Я говорю: «вон там». И пошёл смотреть, что он будет делать. Там темно было. Он включил свой видеорегистратор с фонарём. Он снял кровать, встал на колени и снял бирку, которая на кровати висела, и говорит: « Объяснение будете писать?»
Как только он вопрос задал: «...где ваше спальное место?» Я сразу понял — это все. Я единственно не знал, на 15 суток меня посадят или на полгода в ПКТ. Оказалось, что на полгода. Днем после обеда, 9 октября, ко мне вдруг подходит этот дежурный мусор и говорит, что меня вызывает начальник, одевайся. Типа на приём. Обычно, когда на дисциплинарную комиссию вызывают, то говорят, что на комиссию. И можно хотя бы вещи взять. А тут вызывают меня и ещё одного парня. Привели, посадили, выдернули меня первого, и тут начальник, Асламов, читает рапорт, в 6-30 не заправил спальное место. Почему? Неправда. Я все заправил. 6 месяцев ПКТ. Комиссия — не комиссия. Был Асламов и ещё кто-то с ним. А большой комиссии как таковой не было. Ведь обычно целая толпа их собирается. А тут, был лишь один начальник. Вот. Своим решением, в сущности он и отправил меня в ПКТ.
На ШИЗО меня оформлял Губаль. Сказали, что Асламов в это время уже в отпуске был. Сейчас Губаль — исполняющий обязанности. Это было 19 октября, через 10 дней после того, как мне ПКТ назначили. Во время шмона смотрю, незнакомая харя стоит, в погонах майора. А я вообще не знаю, кто это такой. Думаю, может комиссия какая-то приехала. Стоит, смотрит на меня. Короче, я ему доклад не произнёс. Как открылась дверь, я ему должен был сразу формальный доклад произнести. «Вы нарушаете режим» - «каким образом?» «Не будет от меня никаких докладов». Я ему так высказал в нескольких словах, достаточно энергично, что я думаю про них. После этого, 19 октября меня вызвали на комиссию. Сидит Губаль, зачитывает собственный рапорт о том, что я, такого-то числа, сколько-то времени не исполнил обязанности дежурного по камере. В камере я один сижу. Какой дежурный по камере! И, за это, ещё 15 суток ШИЗО!
Срок закончился 4 ноября. А срок ПКТ был до 9 апреля, сейчас 15 суток прибавляется. Ещё будут ШИЗО, значит, ещё будут прибавляться. Я прикидываю, что 4 года отсижу в этой камере. Ни в какие СУСы больше я не пойду. Не хочу. С вещами таскаться, через всю зону, в дальний конец с баулами этими переться еле-еле, чтобы через месяц или через какое-то другое время, опять сюда. Уж лучше я там и останусь. Уж лучше я там и посижу. Я не знаю, что они будут делать, но я больше никуда не пойду. Моё условие будет такое: или вы меня выпускаете на обычные условия содержания, или я буду сидеть в этой камере, в ПКТ. Мне в этой камере лучше, чем в СУСе. Здесь хоть скамейка свободна.
А в СУСе я на ногах целый день. Там некуда сесть! Там есть 3 стола длинных, есть длинные скамейки. Половина скамеек заняты, там кто-то спит. Даже когда обедают люди, те, кто спит, так и спят. А остальное место занято: в карты играют или в нарды. То-есть некуда даже присесть. Не стоять же весь день! Гуляешь целый день. А если сядешь, они подходят через 5 минут: дай мы поиграем. Это у них святое. Они играют, значит надо сразу уходить. В камере намного лучше.
19 ноября будет 4 года. (Возможно, он имел в виду, что ему сидеть осталось 4 года. Для ЗК естественно считать оставшееся время до освобождения Г. Э.). Я знаю, что один из этих дежурных, 27 октября написал очередной рапорт на меня. Я слышал, как он кому-то об этом говорил. Я утром с ним сцепился. Я регулярно с ними сцепляюсь и буду так вести себя и дальше, потому что считаю, что в такой ситуации когда меня засадили непонятно куда, загнали во все вот в это, выполнять все их дурацкие требования унизительно и несовместимо с моим человеческим достоинством. Каждый раз, утром, когда они открывают дверь, я слышу, как они открывают, подъем, я матрас просто сворачиваю, подношу к двери и туда выкидываю. Я не выхожу сам. А потом дневальный собирает и уносит. Вот чтобы туда кинуть, я подхожу к двери, держу матрас под мышкой. «Оденьте куртку хб!» Все брось, надень куртку хб. Я считаю, что это ни к чему. Обойдутся они без куртки хб! Я выброшу так. Я каждый раз говорю: «Вот вам! Никакой куртки хб!» Они как делают: там две двери. Наружная и решётка. Они открывают наружную дверь, а решётку не открывают, ждут пока я надену куртку хб. Тогда они откроют. Ну, не хотите и не надо! Мне что ли надо матрас возвращать? Я полежу на матрасе! Я никуда не спешу! Вот за это, за то, что я с одним придурком так сцепился, он на меня написал, что я не надел куртку хб. Завтра (6 ноября Г. Э.) истекает этот рапорт. Если завтра не навесят, значит, выйду без ШИЗО.
Когда берёшь матрас, они заставляют, но тут я понимаю, что если я не надену, они мне матрас не дадут. Мне придётся долго его просить. Так что тут уж приходится. Но уж утром, вот им (показывает фигу Г. Э.), чтобы я ещё надевал эту куртку хб только для того, чтобы подойти и выкинуть. Вот из-за такой ерунды ко мне цепляются. А бирка (с ФИО осуждённого, заключённые в ПКТ обязаны носить такие Г. Э.) ниткой пришивается. Она ламинированная, трудно протыкать иголкой, но можно. Мне нитку принёс Безукладников (оперативный сотрудник Г. Э.) вот пришьёшь, когда ШИЗО кончится. Я не буду! Вы же меня записали в злостные нарушители, вот я и буду злостным нарушителем. Насчёт еды, у меня осталось немного от передачи. Вчера я вынес из этой каптёрки. Туда попасть — великое дело. Туда можно три дня проситься и не попасть. А в ШИЗО не дают вообще ничего. Говорят, у вас ШИЗО, не положено.
Я сейчас сижу один в камере, был ремонт по всему зданию. Слава богу сделали стол, вместо жуткого столика. Уже можно лечь. Ноги на батарею положить и можно лежать. Большое счастье. А так — все тоже самое. Видеокамера... Когда я в первый раз туда зашёл, в самый первый день, там ещё ремонта не было, в этой камере. Смотрю — видеокамеры нет. Снята. Обалдеть! Сняли камеру! После ремонта, я так и понял, что после ремонта она появится снова. Она появилась и даже покруче, чем была. Какая-то новая. Я попытался её сломать или повернуть. В первый раз я её повернул. Эти сразу прибежали. Почему повернул? А я её вообще сломаю. Они у меня забрали все щётки. Казённые, здоровые щётки, которыми я до нее дотягивался. Я думаю, что эти 15 суток ШИЗО, которые я отбыл, и так находясь в ПКТ, мне оформили за камеру, хотя, формально, там было написано совершенно другое.
Борис Стомахин, Политзаключённый,
ст. Всесвятская, ФКУ ИК-10 Пермского края,
5 ноября 2015 года.
19 ноября будет 4 года. (Возможно, он имел в виду, что ему сидеть осталось 4 года. Для ЗК естественно считать оставшееся время до освобождения Г. Э.). Я знаю, что один из этих дежурных, 27 октября написал очередной рапорт на меня. Я слышал, как он кому-то об этом говорил. Я утром с ним сцепился. Я регулярно с ними сцепляюсь и буду так вести себя и дальше, потому что считаю, что в такой ситуации когда меня засадили непонятно куда, загнали во все вот в это, выполнять все их дурацкие требования унизительно и несовместимо с моим человеческим достоинством. Каждый раз, утром, когда они открывают дверь, я слышу, как они открывают, подъем, я матрас просто сворачиваю, подношу к двери и туда выкидываю. Я не выхожу сам. А потом дневальный собирает и уносит. Вот чтобы туда кинуть, я подхожу к двери, держу матрас под мышкой. «Оденьте куртку хб!» Все брось, надень куртку хб. Я считаю, что это ни к чему. Обойдутся они без куртки хб! Я выброшу так. Я каждый раз говорю: «Вот вам! Никакой куртки хб!» Они как делают: там две двери. Наружная и решётка. Они открывают наружную дверь, а решётку не открывают, ждут пока я надену куртку хб. Тогда они откроют. Ну, не хотите и не надо! Мне что ли надо матрас возвращать? Я полежу на матрасе! Я никуда не спешу! Вот за это, за то, что я с одним придурком так сцепился, он на меня написал, что я не надел куртку хб. Завтра (6 ноября Г. Э.) истекает этот рапорт. Если завтра не навесят, значит, выйду без ШИЗО.
Когда берёшь матрас, они заставляют, но тут я понимаю, что если я не надену, они мне матрас не дадут. Мне придётся долго его просить. Так что тут уж приходится. Но уж утром, вот им (показывает фигу Г. Э.), чтобы я ещё надевал эту куртку хб только для того, чтобы подойти и выкинуть. Вот из-за такой ерунды ко мне цепляются. А бирка (с ФИО осуждённого, заключённые в ПКТ обязаны носить такие Г. Э.) ниткой пришивается. Она ламинированная, трудно протыкать иголкой, но можно. Мне нитку принёс Безукладников (оперативный сотрудник Г. Э.) вот пришьёшь, когда ШИЗО кончится. Я не буду! Вы же меня записали в злостные нарушители, вот я и буду злостным нарушителем. Насчёт еды, у меня осталось немного от передачи. Вчера я вынес из этой каптёрки. Туда попасть — великое дело. Туда можно три дня проситься и не попасть. А в ШИЗО не дают вообще ничего. Говорят, у вас ШИЗО, не положено.
Я сейчас сижу один в камере, был ремонт по всему зданию. Слава богу сделали стол, вместо жуткого столика. Уже можно лечь. Ноги на батарею положить и можно лежать. Большое счастье. А так — все тоже самое. Видеокамера... Когда я в первый раз туда зашёл, в самый первый день, там ещё ремонта не было, в этой камере. Смотрю — видеокамеры нет. Снята. Обалдеть! Сняли камеру! После ремонта, я так и понял, что после ремонта она появится снова. Она появилась и даже покруче, чем была. Какая-то новая. Я попытался её сломать или повернуть. В первый раз я её повернул. Эти сразу прибежали. Почему повернул? А я её вообще сломаю. Они у меня забрали все щётки. Казённые, здоровые щётки, которыми я до нее дотягивался. Я думаю, что эти 15 суток ШИЗО, которые я отбыл, и так находясь в ПКТ, мне оформили за камеру, хотя, формально, там было написано совершенно другое.
Борис Стомахин, Политзаключённый,
ст. Всесвятская, ФКУ ИК-10 Пермского края,
5 ноября 2015 года.
Борис Стомахин и Глеб Эделев
2. Рассказ Клиха (из Мемориальской рассылки):
5 ноября 2015 года в Верховном суде ЧР продолжилось слушание по делу граждан Украины Станислава Клыха и Николая Карпюка...
...Станислав Клых рассказал, что 8 августа 2014 года он был задержан в г. Орле, куда приехал к девушке, с которой познакомился в санатории в Крыму. В задержании, по словам Клыха, участвовали трое сотрудников уголовного розыска г. Орел, фамилия одного из них - Богдан. Они доставили его в отдел полиции в пос. Знаменка, пригороде г. Орла. Там ему сообщили, что официально он задержан за оказание сопротивления полиции, но неофициально ему говорили, что он приехал в РФ с целью совершать различные диверсии. По словам С. Клыха, никакого сопротивления он никому не оказывал, что и отметил в протоколе задержания. На следующий день на него был наложен административный арест на 15 суток и его перевели в городской административный следственный изолятор. В изоляторе его периодически вызывали на допросы.
19 августа его вывели из камеры неизвестные, среди них был и Богдан. На голову одели пластиковый пакет, обмотали его скотчем, на руки одели наручники, которые затянули настолько туго, что у него на запястье образовались гематомы.
Его посадили в машину и везли куда-то примерно 20 минут. Затем его вывели из машины и спустили в подвал, где начали допрашивать. В допросе участвовали трое мужчин, без масок. Задавали вопросы общего характера: о его жизни в Украине, и, в частности, знаком ли он с кем-либо из Службы Безопасности Украины (СБУ). Потом говорили, что его нужно вывести в Донбасс, обмотать гранатами и взорвать. После допроса его отвезли обратно в изолятор.
22 августа Клыха отвезли в Ессентуки, где сообщили, что он является подозреваемым, но не уточнили, в чем именно. В СИЗО г. Ессентуки он провел три дня, недозволенные методы ведения следствия к нему в это время не применяли.
25 августа С. Клыха этапировали в г. Зеленокумск Ставропольского края. В ИВС г. Зеленокумск к нему зашел мужчина, который представился Юрой. С. Клых его рассмотрел и на суде смог подробно описать. Он потребовал от Клыха, признания в совершении преступлений, предусмотренных ст.ст. 209 (бандитизм) и 222 (незаконное хранение оружия) УК РФ, угрожая, что в случае отказа с Клыхом «может произойти несчастный случай».
27 августа С. Клыха привели в комнату для допроса, где находились Юра, следователь Следственного Комитета РФ Эльдар Магомедов (Клых узнал его имя позже), и еще один человек, снимавший происходящее на видеокамеру; по словам Клыха, он говорил по-русски с московским произношением. В ходе допроса Клыха спрашивали об УНА-УНСО и об участии ее членов в военных действиях в Чечне. При допросе присутствовал адвокат по назначению. В основном допрашивающих интересовали события в районе площади Минутка и железнодорожного вокзала г. Грозный в конце декабря 1994 г. - начале января 1995 г. С.Клых отвечал, что никогда в Чечне не был.
Далее, по словам С. Клыха, ему рассказали, что он прошел некий кастинг, включен в некий проект о какой-то «реконструкции» и спросили у него, хочет ли он «спасти Киевскую Русь». Он, конечно же, хотел и согласился принять участие в их проекте. Помимо всего прочего, сказал С. Клых, ему было интересно, чем «это все закончится». Кроме того, он вспомнил ряд лиц, которых задерживали в связи с конфликтом на Востоке Украины и которые благополучно возвращались домой, и надеялся, что его тоже скоро отпустят или обменяют.
Были не только угрозы, но и посулы – так, ему говорили, что пока проект не завершится, его будут содержать в санатории, на берегу моря, в хороших условиях. В итоге он согласился рассказать то, что от него требовали.
По его словам, в географии он разбирается очень хорошо, и, хоть и не был в Чечне, он имел представление о том, где и какие основные населенные пункты находятся. Рассказ получался складный, пока не дошли до оружия. В нем он разбирался плохо, чем сильно разочаровал своих «постановщиков». В тот же вечер, по его словам, в его камеру зашли люди в масках, вывели куда-то, натянули ему мешок на голову и начали бить. Один из них говорил с наигранным кавказским акцентом.
Тогда С. Клых, по его словам, отказался от дальнейшего сотрудничества - он старался, принимал участие в их проекте, а они с ним так «невежливо» поступили.
После этого, рассказал С. Клых, и начались самые страшные пытки, которые продолжались и во Владикавказе, куда его перевезли в конце августа. С. Клыха периодически допрашивали, пытали электрическим током, прикрепляя клеммы к мочкам ушей, кистям рук и пальцам ног, на длительное время подвешивали за наручники различными способами. В результате у него были вывернуты кисти рук, кисть его левой руки была сломана и повреждена. До настоящего времени у С. Клыха на руках сохранились следы от наручников от подвешивания, а также следы от применения электрического тока на руках и ногах. Он продемонстрировал эти повреждения в зале суда, а также, по его словам, они зафиксированы в медицинской карточке. Практически всегда при допросах присутствовал Юра. В то время у него адвокаты были по назначению, и они не осуществляли защиту надлежащим образом.
Сначала от него требовали признаться, что он готовил ряд терактов на территории РФ. Он в этом признался и называл в качестве сообщников имена своих знакомых, проживавших в России. Однако Юра нашел его «показания» слишком неправдоподобными. Он посмеялся над ними и сказал, что СБУ не способно на такие диверсии ни морально, ни технически, ни интеллектуально. В итоге сосредоточились на его участии в военных действиях в Чечне.
Если его «показания» чем-то не устраивали, то их дописывали и переписывали в соответствии с подсказками сотрудников. По словам С. Клыха, его постоянно поили чем-то, что порождало у него невыносимые галлюцинации, которые переплетались с реальностью. Например, сотрудники, пытавшие его, угрожали, что расправятся с его родителями и после «очередной дозы» он, по его словам, «видел», как их расчленяли и после он долго верил, что они действительно мертвы. Также иногда ему, по его словам, казалось, что все тычут в него пальцами и обвиняют в убийстве детей в Донбассе, в чем его тоже обвиняли пытавшие его сотрудники, и т.д.
Давая показания в суде, С.Клых четко разделял реальность и галлюцинации. Он уточнил у судьи, нужно ли рассказывать о галлюцинациях или же ограничиться только фактами. Судья попросил рассказать о галлюцинациях, только вкратце, что Клых и сделал.
Пытки, по словам С.Клыха, продолжались до конца октября 2014 года.
В конце заседания адвокаты заявили три ходатайства. Адвокаты Марина Дубровина и Докка Ицлаев ходатайствовали о назначении своим подзащитным, С. Клыху и Н. Карпюку, судебно-медицинской экспертизы с целью выяснить причины появления ряда телесных повреждений у их подзащитных, которые, по их словам, получены в результате применения пыток.
Прокурор возразил, что в этом нет необходимости и сослался на судмедэкспертизу, которая была проведена еще до применения пыток, после задержания.
На следующий день, 6 ноября, судья постановил удовлетворить оба ходатайства.
3. Акция Павленского
Сегодня ночью российский художник-акционист Пётр Павленский поджёг здание ФСБ на Лубянке.
Павленский сказал, что его акция называется "Угроза". По его мнению ФСБ угрожает всем россиянам.
"Горящая дверь Лубянки — это перчатка, которую бросает общество в лицо террористической угрозе. Федеральная служба безопасности действует методом непрерывного террора и удерживает власть над 146 000 000 человек. Страх превращает свободных людей в слипшуюся массу разрозненных тел. Угроза неизбежной расправы нависает над каждым, кто находится в пределах досягаемости для устройств наружного наблюдения, прослушивания разговоров и границ паспортного контроля. Военные суды ликвидируют любые проявления свободы воли. Но терроризм может существовать лишь за счет животного инстинкта страха. Пойти против этого инстинкта человека заставляет безусловный защитный рефлекс. Это рефлекс борьбы за собственную жизнь. А жизнь стоит того, чтобы начать за нее бороться"
