| |||
|
|
В следующем 1787 году Лондон был взволнован появлением в своих клубах мулата Сен-Жоржа. Это был здоровенный красавец, ростом под потолок, любимец женщин и веселых мужских компаний. Сен-Жорж считался первым в мире бойцом на рапирах: рука мулата, сплошь из мускулов и нервов, не знала поражений. Принятый в высшем свете, Сен-Жорж заранее застыл в позе победителя. Принц Уэльский уговорил его показать свое искусство публике, и в Карльтонгаузе состоялся сеанс фехтования. Ловко и быстро разил мулат соперников. Рапира его металась как молния, разбрызгивая яркие отблески света. Гордым счастливцем шествовал Сен-Жорж – под крики восторга – мимо трибун, и дождем сыпались к ногам красавца цветы и любовные записки от женщин. – Кто еще? – спросил он, возвысив голос. – Кто еще рискнет на поединок со мною? Лучшие бойцы Англии уже были побеждены, и теперь англичанам оставалось одно – аплодировать победителю… Придерживая шуршащие юбки, де Еон спустился с трибун для зрителей на арену. – Принц Уэльский, – сказал он, – я когда-то имел счастие открывать бал с вашей матерью, а потому, хотя бы из уважения к моим годам, потребуйте тишины у публики. Принц Уэльский поднял руку, восстановив спокойствие зала. – Сколько лет этой карге? – спросили сверху о де Еоне. И смущенно улыбался Сен-Жорж, вертя в руке свою рапиру. – Эй, вы там! – крикнул де Еон обозленно. – Я не скрываю возраста: мне пятьдесят девять лет… Тут же, на боевой арене, забрызганной кровью побежденных, де Еон с принцем Уэльским составил договор о встрече на рапирах с мулатом. Карльтонгауз дрожал от хохота. Кто-то из публики швырнул в де Еона огрызком яблока. Сен-Жорж оказался благороднее этих зрителей – он пожал руку «старухе»: – Надеюсь, мы будем драться с наконечниками? – Никаких помпонов на остриях, – возразил ему де Еон. – Бой будет настоящим, без сентиментальной жалости. – Но… как же вы? – Юбки? – засмеялся де Еон. – Пусть они вас не смущают. Мои юбки сшиты из драгунских штанов. * * * На следующий день, перед турниром, де Еон заточил рапиру и не прикоснулся к вину. Две нижние юбки и платье, хоть тресни, а пришлось напялить на располневшее к старости тело. Иначе – никак нельзя! Обещали присутствовать лучшие красавицы Англии, а они-то хорошо понимают толк в туалетах… Их не проведешь! Зажгли газовые фонари, и Карльтонгауз наполнился светом. Ярко вспыхнули из полумрака драгоценности женщин. Разом взлетели к глазам джентльменов лорнеты и монокли. Де Еон глянул на публику – ощутил ее неприязнь к себе. «Ну и рожи… С какого болота прискакали сюда эти снобические жабы?..» Помахивая рукой, стройный и красивый, вышел на арену мулат Сен-Жорж. Гремя крахмальными юбками, голодный и злой, как черт, двинулся на него «кавалер-амфибия»… Мулат шепнул: – Наденем помпоны… Уверяю – издали никто не заметит. – Не будем бояться крови, – ответил де Еон. – Ну, – твердо решил Сен-Жорж, – тогда пеняйте на себя… Противники разошлись, и в разом наступившей тишине прозвенел отсыревший гонг – банг… – Сходитесь! – разрешил принц Уэльский. С положения эфеса «ногти вбок» де Еон присел в позиции для первой кварты, и мулат сразу ослепил его своим клинком. Это была мельчайшая сетка ударов, почти незаметных для публики. Но де Еон, как опытный боец, уже ощутил их силу и угрозу. Молодые мышцы мулата не ведали усталости. А ему сразу же, с первого дегаже, надо рассчитывать и беречь свои силы. Ему без года уже шестьдесят лет. И – мешают юбки! Сен-Жоржу ничто сейчас не мешает. Его все любят. А над де Еоном только издеваются… – Терс, терс! – орали с трибун. – Сен-Жорж, колите ее! Один промах мулата, и плечо его залило кровью. Зал застонал от ярости. Теперь де Еон видел только закушенную губу врага – и дрался насмерть. В лице этого холеного красавца он колотил всю пошлость жизни, которая так оскорбляла его. Которая пренебрегла им. Которая видела его унижение и наслаждалась этим унижением. Которая будет рада, если его сейчас проткнут насквозь. – Удар! – сказал де Еон. – Принц Уэльский, вы не следите за ударами, а шпага моя не всегда дает следы крови… Глаза противника запали внутрь. Два укола рапирой наполнил фаворита толпы ненавистью к этой непонятной бабе, что крутится перед ним, взметая песок с арены своими старыми юбками. – Да будь ты проклята, ведьма! – заревел он, кидаясь вперед. Де Еон принял оружие врага на квинту, и… – Фью! – просвистел воздух, рассеченный (третий удар). Настроение зала пошатнулось – уже неслись другие голоса: – Де Еон, шинкуйте его! Ростбиф из мулата не помешает… Глаза – в глаза, клинок – в клинок. Скачет под ударами мулат. Пылят юбки де Еона. Сбоку-сбоку (шажками мелкими, как горох) четкой фланконадой де Еон рванулся вперед. Усталость уже била через все поры тела, и пора было кончать с противником – быстро и решительно. Иначе сил не хватит. Придется отступить… Но отступать де Еону некуда: за спиною у него – старость, нищета, презрение, болезни… «Смерть – или победа!» – Принц Уэльский, считайте же! – воскликнул де Еон. Принц-судья едва успевал считать, и гонг, отмечая удары рапиры, вторил ему глухими раскатами. Весь Карльтонгауз был наполнен теперь ухающим боем меди: «Банг… банг… банг…» Сверху истерично визжали женщины: – Остановите их! Эта эмигрантка убьет нашего гостя… И, наконец, – вот он, блестящий финал де Еона: – Я сделаю вот так… простите! Рапира Сен-Жоржа, выбитая из руки, взлетела высоко с печальным звоном. Крутясь, беспомощная, она легла на песок арены. Де Еон дышал, как паровая машина. Шумно. Тяжко. А мулат, посрамленный и жалкий, закрыл лицо руками. Де Еон воздел над головой оружие – свое и противника: «Ну, Англия, что ты скажешь теперь? Я слушаю тебя…» Сен-Жорж с воплем убежал прочь от позора. – Шляпу по кругу! – раздался призыв… Честным мужским трудом де Еон приобрел в этот вечер друзей и 465 фунтов стерлингов, собранных принцем Уэльским по подписке. Слава лучшего фехтовальщика Европы ненадолго вернула ему счастье, прилив сил и признание общества. Во всех трактирах висели теперь гравюры с изображением этого необычного боя мужчины с женщиной. Эта же гравюра лежала и передо мною, когда я писал сцену поединка… (с) Добавить комментарий: |
|||