Необходимость привратника. О пользе литературы.
Ниже -- очень много рефлексии и цитат, я привожу их, чтобы потом самому не лезть в первоисточник. Если ниасилите, то и комментировать не стоит.
Цитата, про "Вишневый сад" и рачительного собственника, которую я сам рассматривал как печальный анекдот, привела к дискуссии о литературе в школе. Мне все же кажется, что предмет этот необходим как таковой, с любыми учителями и даже любой трактовкой в учебниках. В конце концов, часто именно лицемерие учителя и/или учебника может заставить ученика прочитать важное самостоятельно. И с этой точки зрения я против сокращения программы, пусть хоть имена останутся в памяти.
Мой друг Игорь (Гарри) Морозов рассказывал, что его извечный сон на уроках литературы был прерван ровно один раз, когда учительница, желая показать идейную нищету декадентов, прочитала "Жирафа" Гумилева. Он, зная блатные аккорды и блатные же песни, придя домой, придумал нехитрый аккомпанемент. И стал читать стихи и искать их.

Другой сюжет многое определил для меня. Моя учительница в качестве примера загнивания западной литературы однажды привела Кафку, которого "там все превозносят" и упомянула притчу о привратнике из "Процесса", которую "никто понять не может". Конечно же, дома я перерыл все полки, нашел знаменитый "черный томик" 65-го года и стал читать "Процесс", слово за словом, чтобы понять.

Притча о привратнике -- о выборе, извечной нашей проблеме. Она обернута в беседу тюремного капеллана с К.
Вот эта притча:

" - Ты заблуждаешься в оценке суда, - сказал священник. Вот что сказано об этом заблуждении во Введении к Закону. У врат Закона стоит привратник. И приходит к привратнику поселянин и просит пропустить его к Закону. Но привратник говорит, что в настоящую минуту он пропустить его не может. И подумал проситель и вновь спрашивает, может ли он войти туда впоследствии? "Возможно, - отвечает привратник, - но сейчас войти нельзя". Однако врата Закона, как всегда, открыты, а привратник стоит в стороне, и проситель, наклонившись, старается заглянуть в недра Закона. Увидев это, привратник смеется и говорит: "Если тебе так не терпится - попытайся войти, не слушай моего запрета. Но знай: могущество мое велико. А ведь я только самый ничтожный из стражей. Там, от покоя к покою, стоят привратники, один могущественнее другого. Уже третий из них внушал мне невыносимый страх". Не ожидал таких препон поселянин, ведь доступ к Закону должен быть открыт для всех в любой час, подумал он; но тут он пристальнее взглянул на привратника, на его тяжелую шубу, на острый горбатый нос, на длинную жидкую черную монгольскую бороду и решил, что лучше подождать, пока не разрешат войти.Привратник подал ему скамеечку и позволил присесть в стороне, у входа. И сидит он там день за днем и год за годом. Непрестанно добивается он, чтобы его впустили, и докучает привратнику этими просьбами. Иногда привратник допрашивает его, выпытывает, откуда он родом и многое другое, но вопросы задает безучастно, как важный господин, и под конец непрестанно повторяет, что пропустить его он еще не может. Много добра взял с собой в дорогу поселянин, и все, даже самое ценное, он отдает, чтобы подкупить привратника. А тот все принимает, но при этом говорит: "Беру, чтобы ты не думал, будто ты что-то упустил". Идут года, внимание просителя неотступно приковано к привратнику. Он забыл, что есть еще другие стражи, и ему кажется, что только этот, первый, преграждает ему доступ к Закону. В первые годы он громко клянет эту свою неудачу, а потом приходит старость и он только ворчит про себя. Наконец он впадает в детство, и, оттого что он столько лет изучал привратника и знает каждую блоху в его меховом воротнике, он молит даже этих блох помочь ему уговорить привратника. Уже меркнет свет в его глазах, и он не понимает, потемнело ли все вокруг, или его обманывает зрение. Но теперь, во тьме, он видит, что неугасимый свет струится из врат Закона. И вот жизнь его подходит к концу. Перед смертью все, что он испытал за долгие годы, сводится в его мыслях к одному вопросу - этот вопрос он еще ни разу не задавал привратнику. Он подзывает его кивком - окоченевшее тело уже не повинуется ему, подняться он не может. И привратнику приходится низко наклониться - теперь по сравнению с ним проситель стал совсем ничтожного роста. "Что тебе еще нужно узнать? - спрашивает привратник. - Ненасытный ты человек!" - "Ведь все люди стремятся к Закону, - говорит тот, - как же случилось, что за все эти долгие годы никто, кроме меня, не требовал, чтобы его пропустили?" И привратник, видя, что поселянин уже совсем отходит, кричит изо всех сил, чтобы тот еще успел услыхать ответ: "Никому сюда входа нет, эти врата были предназначены для тебя одного! Теперь пойду и запру их".

Настоящая трагедия. Поселянин не решился войти в свои врата, он (как К. на всем протяжении романа) пытался то ждать разрешения привратника, то подкупить его. У него была свобода выбора, но он его не сделал.
К. делает первый вывод: "Значит, привратник обманул этого человека".

"- Не торопись, - сказал священник, и не принимай чужих слов на веру. Я рассказал тебе эту притчу так, как она стоит во Введении. Там ничего не говорится про обман.
- Но ведь это же ясно, - сказал К., и первое твое толкование было совершенно правильно. Привратник только тогда открыл спасительную правду, когда этому человеку уже ничем нельзя было помочь.
- А раньше его не спрашивали, - сказал священник. - И не забывай,что он был только привратником и свой долг выполнял честно."

Капеллан подводит К. к смыслу притчи, он отвечает на его вопросы, но не хочет рассказать все. Капеллан -- привратник Истины, Он хочет помочь К., но не ценой лишения его труда и свободы вывода. Капеллан приводит "три толкования притчи", раскрывающие ее смысл все яснее. Вот один фрагмент:

"- Но то, что в сущности подчиненным является привратник, тоже видно не менее ясно, как говорит другое толкование. Всегда свободный человек выше связанного. А проситель в сущности человек свободный, он может уйти, куда захочет, лишь вход в недра Закона ему воспрещается, причем запрет наложен единственно только этим привратником."

Священник дает совсем прозрачную подсказку, но К. снова сосредоточен на оценке привратника:

"- Нет, - сказал священник, - вовсе не надо все принимать за правду, надо только осознать необходимость всего.
- Печальный вывод! - сказал К. Ложь возводится в систему. К. сказал это, как бы подводя итог, но окончательного вывода не сделал. Слишком он устал, чтобы проследить все толкования этой притчи, да и ход мыслей, вызванный ею, был ему непривычен. Эти отвлеченные измышления скорее годилось обсуждать компании судейских чиновников, нежели ему. Простая притча стала расплывчатой, ему хотелось выбросить ее из головы, и священник проявил тут удивительный такт, молча приняв последнее замечание К., хотя оно явно противоречило его собственному мнению."

Капеллан готов и дальше отвечать на вопросы К., он видимо разочарован его уходом. К. не вошел в свои ворота и будет казнен.
Кафка -- третий привратник, оставляющий нам свободу трактовки притчи и слов капеллана. Он не хочет рассказывать все, и так сказано многое.

У ворот, предназначенных для нас, всегда стоит привратник. У чужих ворот его нет.
Я тоже сказал многое, но не все. Почему-то мне кажется, что понять эту притчу очень важно.