Отрывок из книги Миронина
"СТАЛИНСКИЙ ПОРЯДОК"

ЕЖОВ

Можно выделить три роковых события, которые соединившись вместе,
привели к волне репрессий.
1. Раскрытие заговора (по крайней мере, были все основания так
считать) военных за считанные месяцы до намечаемого переворота.
Был заговор или нет, но "органам" было выгодно иметь много врагов
народа. Тем самым они оправдывали свои льготы.
2. Назначение наркомом Ежова, который в своем усердии не мог
остановиться. Яковлев Я. А. стал первым заместителем КПК, по сути
заменив здесь Ежова. Ежова сделали одновременно и наркомом НКВД и
председателем КПК. Выбор Ежова был связан с тем, что он проявил
себя как весьма ограниченный, предельно исполнительный послушный и
безынициативный сотрудник. Он не участвовал ни в одной оппозиции...
Но был у Ежова и один недостаток. По словам Москвина, "Ежов не
останавливается" [780].

3. При назначении Ежова была допущена еще одна огромная ошибка -
не были заменены ключевые заместители наркома и руководители
отделов. Поэтому актив наркомата очень быстро сделал из Ежова своего
человека.
Когда Н. И. Ежову было позволено арестовать Тухачевского, Якира,
Уборевича и других видных военачальников, затем членов и кандидатов
в члены ЦК, а накануне июньского Пленума - заместителей
председателя Совнаркома Рудзутака и Антипова, то есть фигуры
первого ряда, НКВД, как любая карательная система во всех странах и
во все времена, стал входить во вкус. Теперь уже кругом мерещились
затаившиеся враги. Стремительно наращивая масштабы репрессий,
Ежов давал понять, насколько партии и стране нужен он, нужен его
репрессивный аппарат. Почувствовав свою силу, Ежов заявлял. "Кого
хотим – казним, кого хотим - милуем. Вот вы начальники управлений, а
сидите и побаиваетесь какого-нибудь никчемного секретаря обкома.
Надо уметь работать. Вы ведь понимаете, что мы - это все. Нужно ...
чтобы все, начиная от секретаря обкома, под тобой ходили" [781].
На пленуме 3 марта 1937 года Ежов сообщил, что тов. Сталин, "как
сейчас помню, вызвал меня и говорит, ищите убийц среди зиновьевцев".
Скорее всего сталинская разнарядка на расстрелы есть выдумка Ежова.
Шифровка за подписью Сталина будто бы санкционирующая пытки тоже
является ежовской фальшивкой [782]. Тогда все пытались использовать
имя Сталина для обоснования собственной дурости.
Итак, не умеющий останавливаться и очень (даже сверх)
исполнительный и доводящий все до абсурда Ежов начал раскручивать
маховик репрессий. По словам Судоплатова (хотя он не приводит
подтверждения своего мнения - Авт.), будто бы подстрекаемые Берия
два начальника областных управлений НКВД из Ярославля и Казахстана
обратились с письмом к Сталину в октябре 1938 года, утверждая, что в
-----------------------------------------
780 Прудникова Е. А. 2005. С. 107.
781 Прудникова Е. А. 2005.
782 Прудникова Е. А. 2005. С. 119.
----------------------------------------

беседах с ними Ежов намекал на предстоящие аресты членов советского
руководства в канун октябрьских торжеств [783].
Ежов начал реализовать то, чего Сталин боялся - тайная полиция стала
важнее, чем партия [784]. Правда, понимание, что были совершены
катастрофические ошибки, приходило постепенно, в несколько приемов,
и на каждом этапе создавалось впечатление, что "перегибы" в кампании
по "разоблачению врагов" уже преодолены [785].
Уже через год после начала неутомимой деятельности Ежова Сталин и
его коллеги по Политбюро стали сдерживать ретивость развязанной им
кампании.
По словам Ю. Жукова, "волна репрессий продолжалась до конца 1937
года, пока Маленков, фактически возглавлявший партийный аппарат, не
подал Сталину записку, что репрессии приняли такие масштабы, что они
угрожают будущему страны. Нужно их остановить, писал Маленков и
предложил подготовить закрытое письмо ЦК к партии. Сталин ему
ответил: «Закрытое письмо не поможет! Нужно собирать пленум и
осудить репрессии».
Пленум ЦК ВКП(б) 1938 г. был проведен с 11 по 20 января 1938 года.
Пленум осудил «практику повального исключения из рядов» открыто
признал беззакония, допущенные по отношению к честным коммунистам
и беспартийным, приняв по этому поводу специальное постановление,
опубликованное, кстати, во всех центральных газетах. Так же открыто,
на всю страну говорилось о вреде, нанесенном необоснованными
репрессиями, на состоявшемся в 1939 г. XVIII съезде ВКП(б).
В постановлении январского (1938) Пленума ЦК, написанном не без
участия Сталина, говорилось: «Еще не вскрыты и не разоблачены
отдельные карьеристы-коммунисты, старающиеся отличиться и
выдвинуться на исключениях из партии, на репрессиях против членов
партии, старающихся застраховать себя от возможных обвинений в
недостатке бдительности путем применения огульных репрессий против
членов партии» [786]. В решении пленума было указано, что ряд
"честных" людей "несправедливо оклеветаны", а отдельные "клеветники"
осуждены. Это было первое предупреждение Сталина Ежову: в апреле
1938 года его назначили "по совместительству" еще и наркомом водного
транспорта.
Маленков был в числе нескольких человек, готовивших совместное ЦНК
и ЦК ВКПб, от 18 ноября 1938 года постановление "Об арестах,
прокурорском надзоре и порядке ведения следствия" и другого
постановления от 1 декабря 1938 года "О порядке согласования арестов,
------------------------------------------------
783 Судоплатов П.А. 1997. С. 97.
784 http://www.seva.ru/oborot/archive/?id=859
785 http://lib.thewalls.ru/emeljano/emelian.htm#v3
786 Белов Ю. 2005.
--------------------------------------------
которое вывело из–под произвола членов правительства секретарей
обкомов и выше".
На этом пленуме Маленков говорил: «Вот вы, Постышев, мало того что
натворили на Украине, вы сейчас первый секретарь Куйбышевского
обкома партии и уже пересажали все партийные и советские органы!» А
тот в ответ: «Сажали, сажаем и будем сажать! Моя позиция!» ... Эта
волна продолжалась до осени 1938 года, пока не удалось, заломив руки
Ежову, добиться от него отставки... " [787]
Как вспоминает И.А.Бенедиктов, сразу же после Январского пленума ЦК
1938 г. из мест заключения стали возвращаться тысячи незаконно
репрессированных людей, в том числе и видные военачальники. Все они
были официально реабилитированы, а кое-кому Сталин принес
извинения лично. Значительная часть аппарата НКВД была привлечена
к ответственности за злоупотребление служебным положением, за
расправы над честными людьми [788].
Сталин, несомненно, знал о произволе и беззакониях, допущенных в
ходе репрессий, переживал это и принимал конкретные меры к
выправлению допущенных перегибов, освобождению из заключения
честных людей. Кстати, с клеветниками и доносчиками в тот период не
очень-то церемонились. Многие из них после разоблачения угодили в те
самые лагеря, куда направляли свои жертвы. Парадокс в том, что
некоторые из них, выпущенные в период Хрущевской "оттепели" на
волю, стали громче всех трубить о сталинских беззакониях и даже
умудрились опубликовать об этом воспоминания! [789]

........

ЗАГОВОР НКВД

Между тем поведение начальника НКВД становилось все более
вызывающим. Ягода любил красиво жить и позволял себе
расслабляться, частенько в 20–е горы пьянствовал с Рыковым и первым
секретарем МГК Углановым, который в 30–е годы был снят [740]. Эта
красивая жизнь продолжалась и после того, как он возглавил НКВД.
Например, за первые месяцы 1936 года на всевозможные нужды Ягоды
и его ближайшего окружения потрачено было несколько млн. рублей
золотом. В том числе 160 тыс. рублей ушли на мебель для дачи
"Надежды Алексеевны", как эта дама обтекаемо упомянута в акте
ревизии, - невестки Максима Горького. В столовой НКВД была даже
золотая посуда [741].
Но скоро красивой жизни пришел конец. 22 августа 1936 года после дачи
показаний одного из обвиняемых на Первом процессе покончил жизнь
самоубийством Томский. Перед самоубийством Томский признал себя
виновным на собрании коллектива и попросил жену пойти к Сталину и
рассказать, что нарком Ягода - идейный сторонник троцкистов и всячески
прикрывает их нелегальную деятельность.
Обозначилась вероятность существования заговора или в стране или в
НКВД.
Были и другие свидетельства. 23 сентября 1936 года по сибирским
шахтам прокатилась волна взрывов, вторая за 9 месяцев. 12 человек
погибли, а 19 ноября 1936 года в Новосибирске начался процесс по делу
Кемеровской троцкистско-диверсионной группы.
Еще в 1928 году Бухарин в своем разговоре с Каменевым сообщил тому,
что Ягода поддерживает его позицию и Рыкова. Из других источников
известно, что глава НКВД поддерживал дружеские отношения с
Бухариным.
Заговор НКВД могли открыть и коминтерновцы, которые не хотели
переворота под контролем НКВД.
------------------------------------------
740 Елисеев А. 2005.
741 Мухин Ю. 2005. Прудникова Е. А. 2005.
-----------------------------------------
Был ли заговор НКВД? Сейчас достоверно утверждать это очень трудно,
но были все обстоятельства, чтобы в то время поверить, что заговор мог
быть. Например, Ягода говорил Артузову. "С таким аппаратом, как наш,
не пропадешь. Орлы - сделают все в нужную минуту. Ни в одной стране
министр внутренних дел не смеет произвести дворцового переворота. А
мы и это сумеем, если потребуется, потому что у нас не только милиция,
но и войска. Военные оглянуться не успеют, как все будет сделано".
Напомним, что в 1929 году был очень странно расстрелян в течение 3
дней после ареста Я. Блюмкин по решению коллегии ОГПУ "за
повторную измену делу пролетарской революции". Хотя из него можно
было выжать множество признаний.
Тайные дневники Вернадского, опубликованные лишь в период
перестройки, свидетельствуют о том, что он был ярым противником
Сталина и знал об оппозиционной деятельности Ягоды. В дневниках
упоминается некая "случайная неудача овладения властью людьми ГПУ
- Ягоды" [742].
Эта версия соответствует и воспоминаниям Александра Фадеева,
которыми он делился в кругу друзей в 40-х гг. Писатель вспоминал, как
однажды в зимний день он был приглашен вместе с Киршоном на дачу
Ягоды. После обильной выпивки завязалась непринужденная беседа, и
Фадеев неожиданно услыхал, что все его собеседники, включая наркома,
клеймят Сталина последними словами и выражают страстное желание
"освободить многострадальную страну от тирана". Бывший
дальневосточный партизан Фадеев, обладавший к тому же горячим
темпераментом, решил, что он попал в "логово врага", и, не одевшись в
пальто, выбежал из дачи, зашагав по зимней дороге в направлении
Москвы. Фадеев чуть не замерз, когда его догнала легковая машина, в
которой сидели Киршон и охранники Ягоды. Киршон "объяснил" Фадееву,
что он стал жертвой жестокой шутки, что на самом деле все
присутствующие души не чают в Сталине, после чего писателя вернули
на дачу. Фадеев никому не рассказывал о происшедшем событии вплоть
до ареста Ягоды. Возможно, что молчание долго сохраняли и многие
другие участники застолий у Ягоды, в том числе и те, взгляды которых о
Сталине совпали с мнением наркома внутренних дел [743].