Законопроект №308243-5 "О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с совершенствованием правового положения государственных (муниципальных) учреждений"


Суть законопроекта в том, что с 1 января 2011 года для бюджетных учреждений всех уровней: школ и других учебных заведений; больниц и поликлиник, медицинских центров и др.; библиотек, музеев и др. прекращается бюджетно-сметное финансирование. Работа переводится на коммерческую основу, т.е. предоставляется право получать доходы (от госзаказов и на рынке) и распоряжаться ими. Небольшая часть государственных (муниципальных) учреждений будет преобразована в казённые учреждения (органы власти, силовые ведомства, СИЗО, детские дома, лепрозории и противочумные учреждения) с сохранением бюджетного финансирования.
Этот законопроект с зашифрованным названием является принципиальным и означает переломный момент в ходе кризиса. Он был принят так тихо и в первом, и во втором чтении, что почти никто этого даже не заметил. А те, кто заметил, не поверили, что он может быть введен в действие.


Вероятно, в замысле этого законопроекта объединились разные типы интересов: от геополитических до криминальных. После первого этапа реформ, когда удалось, без явных социальных протестов и даже без осознания обществом этого факта, вывести государство из хозяйственной сферы, начинается новый этап – вывод государства из социальной сферы. После отстранения государства от хозяйства Россия, как пишут некоторые западные наблюдатели, стала самым слабым в мире государством в отношениях с частным бизнесом. Надо бы сказать, в «видимых отношениях», но и это очень важно.

Радикальная постановка вопроса в этом законопроекте, который означает новый шаг в отступлении государства, на мой взгляд, может быть продиктована только победителем в холодной войне. Этот шаг – почти капитуляция (если только государство не намерено выполнять свои социальные обязательства средствами партизанской борьбы). Ни одно, самое коррумпированное, но мало-мальски независимое правительство не предприняло бы такой акции. Это вынужденная мера, демонстрирующая степень утраты суверенитета.

Что касается внутренних интересов господствующего меньшинства и бюрократии, мы наблюдаем принятие (или угрозу принятия) уже не первого превентивного закона подобного рода. Подобные законы принимаются и висят над обществом подобно дамоклову мечу. К ним, кстати, относится и жилищный кодекс. Этих законодательных актов не замечают, потому что законы не начинают действовать сразу же. Но они могут вводиться в действие постепенно, не производя на общество шокового эффекта, или же действовать как инструмент угрозы.

Так, регулярно сообщается о намерениях создать законодательную базу для изъятия средств у населения через обязательное страхование жилья. Председатель Госстроя Н.Кошман называл цену страховки – 2% рыночной стоимости в год. А пресса («КоммерсантЪ») сообщала: «Эксперты предполагают, что тарифы на обязательное страхование жилья составят 3% от рыночной стоимости квартиры в год». Рыночная оценка городского жилищного фонда – 2-2,5 триллиона долларов, при 2% годовых страховка будет стоить гражданая России 40-50 млрд. долларов в год. Это уже оставляет без крыши над головой значительную часть населения.

Говорилось и о налоге на недвижимость в размере 0,2-0,6% от рыночной стоимости. Это еще 10-15 млрд. долларов. Эти законы не принимаются, но о них постоянно говорят, что «они готовы». Возможно, цель в том, чтобы отучить общество удивляться. Оно уже воспринимает подобные инициативы без какой либо реакции.

Новый закон предполагает резкое сокращение обязательств государства. Государство снимает с себя ответственность за самые массовые системы, предоставляющие населению жизненно важные социальные блага. Лишение госфинансирования систем образования и здравоохранения – это удар и по необеспеченной части населения, и по среднему классу. Криминальные интересы такого изменения известны. При рассмотрении законопроекта по реформированию науки, в частности, говорилось, что в случае банкротства большого числа финансируемых государством научных учреждений и организаций на рынок будет выброшена огромная масса недвижимости, которая будет присвоена теневым бизнесом и коррумпированными группами чиновников.

Похоже, что в продвижении этого законопроекта применяется старая аморальная политтехнология: напугать – помиловать, придавить – ослабить. То же было и с монетизацией льгот, и с налогом на недвижимость, и с налогом на транспортные средства. Сначала второе слушание, которое должно было состояться в апреле, было отложено на неопределённый срок. Говорили, что об угрозе объявлено, но «доброе правительство» не даёт её реализовать. Опыт показывает, что такое привыкание действительно происходит. И вот, закон был проведен во втором слушании вечером 21 апреля!

Сейчас, как и после принятия закона о монетизации льгот, звучат заявления, что это провокация, что правительство не могло одобрить такой законопроект, что он может вызвать социальный взрыв.

Что касается возможных последствий, было уже достаточно таких экспериментов и проверок, из которых следует, что ни организационной базы, ни идеологии для социального взрыва сейчас нет. Никакой революции произойти не может, а волнения обывателей и учителей с врачами для власти не опасны. Власть, похоже, не понимает, что это и есть самое страшное – отсутствие «среднего диапазона» средств протеста.

Отсутствие организации, идеологии и возможности диалога – это условия возникновения «молекулярной гражданской войны», то есть бессистемного социального мщения. Это – война не за справедливость, а против всего. Против этого государства, этого общества, всей этой жизни. В 90-е годы этот механизм задвигался, но был остановлен инерцией советской культуры. Сейчас произошла смена поколений, эта инерция сильно ослабла, и если маховик социального мщения будет запущен, остановить его не удастся очень долго. Он равнодушен к яйцам Фаберже и гламуру Ксении Собчак, а уж тем более к дубинкам ОМОНа.