Дела минувших дней

87 лет со дня образования ОГПУ
i_pankratenko  напомнил про 87-ю годовщину  со дня образования ОГПУ:

Общепризнанная точка зрения на упразднение ВЧК и создания вместо нее Главного политического управления при НКВД РСФСР подразумевает, что изменение политики руководства страны в связи с переходом к НЭПу вызвало и реорганизацию органов государственной безопасности. Такова официальная версия, которой придерживаются историки разведки и сегодня. Но при внимательном анализе возникает ряд неудобных вопросов, которые будоражат кровь исследователя и поднимают шерстку на загривке.
Прежде всего, не совсем понятно, почему переход к НЭПу начался в марте 1921 года, а реорганизация ВЧК была начата лишь в феврале 1922 и закончилась в ноябре 1923 созданием ОГПУ? Можно конечно говорить об инерции госаппарата при проведении всяческих преобразований, но вот остается неясным, какие конкретные факторы вызвали данное преобразование.
Непонятно и то, что именно побудило большевистское руководство к столь радикальным — если судить по официальным декларациям — мерам?
И почему почти сразу же после создания ГПУ его функции, существенно суженные по сравнению с ВЧК, вновь стали стремительно расширяться?
И вот при попытке ответа на эти вопросы мы с разбега утыкаемся в главный, «вопрос вопросов», рассмотрев который нам становятся понятны и причины, и подводные течения реформы органов госбезопасности Советской республики. Итак, а каким было отношение к ВЧК со стороны советской общественности и особенно партийно-государственной элиты?
Мягко говоря – неоднозначным. Очень мягко говоря. Практически бесконтрольные и никому неподотчетные органы ВЧК в условиях Гражданской войны слишком часто вытворяли такое, что вызывало у значительной части большевиков (а уж тем более у беспартийной советской общественности, про остальных вообще молчу) откровенный ужас. Обладая правом бессудных расстрелов, руководствуясь в своей деятельности «классовым чутьем» и «революционным правосознанием» органы ВЧК (особенно на местах) партийное руководство мягко говоря в грош не ставили. Ни один из представителей партийных, советских, хозяйственных органов на местах не чувствовал себя в безопасности, не был защищен от подозрения в контрреволюции и последующей скорой и жестокой расправы.
Но это лишь одна сторона медали. Есть и другая, куда же без нее. Как водится в любой стране, пережившей социальный переворот, при ситуации, когда явно определился победитель в его (победителя) ряды начинается массовое вступление желающих быть поближе к власти и проистекающей от этой близости кормушке. Вполне заурядное, в общем, явление, на которое мы за последние двадцать лет насмотрелись вдосталь. Имея, скажем так, небезупречное прошлое, масса этих «примкнувших» естественно хотела максимальной комфортности, то есть в данном случае, избавления от неприятных вопросов типа «а чем вы занимались до 1917 года?», «в каком полку служили?» и «с какой стороны фронта находились в гражданскую?». Но это о позиции «примкнувших». А партийно-советской элите вот совсем не нужен был контроль за ее действиями. Навоевались, набедовались, пора пожить всласть и с удовольствием, поруководить от души – а тут, паскудство какое, мало нам рабоче-крестьянской инспекции, так еще и чекисты надзирают, о твоих злоупотреблениях в Москву стучат, забыв о внутрипартийной солидарности…
И еще один момент, о котором как-то забывают. 1921 – 1922 – это не только пик развития Красной армии Троцкого, но и начало ее упадка. Всего через два года, при приемке-сдаче дел от Троцкого Фрунзе комиссия Политбюро констатировала: «Красной Армии как вооруженной силы не существует». А ЧОН и другие военизированные отряды ВЧК в это же время набирают силу и набираются боевого опыта. И получается, что «передовой вооруженный отряд партии» по силовым и прочим возможностям уже способен диктовать этой партии свои правила игры и навязывать свое мнение о том, что и как должно происходить в стране. Естественно, что основным вопросом для руководства партии при таких раскладах стал вопрос об установлении контроля над органами ВЧК, тем более в условиях изменившейся внешней и внутренней обстановки.

Необходимо отметить, что Ф.Э. Дзержинский и чекистское руководство, вынужденные реагировать на настроения партийно-советской элиты, попытались взять инициативу в свои руки обойтись косметическими методами. Со второй половины 1920 года началась определенная перестройка деятельности ВЧК, связанная не только с внутренней реорганизацией, но и с попытками ограничения непосредственных расправ, усиления агентурной работы и улучшения взаимодействия с другими ведомствами. Некоторых результатов добиться удалось. В ответ на вопросы анкеты, изложенной в приказе ВЧК от 23 июня 1920 года об отношениях с ревтрибуналами, партийными и советскими органами, более 80% губернских ЧК заявили о том, что эти отношения удовлетворительные или что они стали таковыми в последнее время, и только четыре комиссии указали на имеющиеся проблемы. (Причем смоленские и особенно пермские чекисты отметили осложнения, возникающие с партийными организациями из-за преследований ЧК «подчас ответственных работников», так или иначе замешанных в преступлениях.) В то же время лишь три-четыре ЧК заявили, что улучшать отношения с другими органами не требуется.
«Косметические процедуры» дали, казалось бы, положительный результат. Казалось, что позиции ВЧК неизменны и кардинальные меры вплоть до упразднения уже не грозят. Напротив, весной 1921 года большевистское руководство возложило на нее новые ответственные задачи по «доликвидации» эсеров и меньшевиков, чистке госаппарата, усилению пограничной охраны и т.д. Более того, по инициативе В.И. Ленина чекистские органы впервые были привлечены к борьбе с отдельными представителями внутрипартийной оппозиции и к осуществлению чистки большевистской партии. Рос центральный аппарат ВЧК, в нем появлялись новые структуры, возрастало число сотрудников.
Тут необходимо отметить и то, что помимо объективной востребованности функций ВЧК партией и государством, залогом стабильности ее положения служила позиция Ленина, который в большинстве многочисленных и острых конфликтов ВЧК с другими ведомствами поддерживал чекистов (зная о качестве сотрудников этих ведомств). И на некоторые ограничение полномочий органов ВЧК Ленин шел лишь тогда, когда их действия угрожали жизненным интересам Республики.
Однако постепенно в отношении Ленина к ЧК стали появляться новые акценты. Уже с марта и, особенно с мая 1921 г. вождь все чаще стал интересоваться судьбой арестованных (особенно «буржуазных специалистов»), пытаться выяснить мотивы арестов, а порой и прямо требовал их освобождения, или же возвращения имущества, пропуска за границу и т.п. И тут он с удивлением обнаружил, что осмелевшие и твердо верившие в свою правоту чекисты далеко не всегда беспрекословно выполняют его указания. По горячим следам Ленин ничего предпринимать не стал, но, сдается мне, затаил в душе нехорошее. И повод для выплеска этого накопившегося нехорошего не заставил себя ждать. Этим поводом стало дело об аресте
германского кинематографиста Бартельса.
20 октября 1921 года по предложению Л.Д. Троцкого политбюро ЦК РКП(б) обсудило этот вопрос и постановило «строжайше наказать тех ответственных чекистов, которые помимо главы соответствующего ведомства т.Чичерина произвели обыск и арест Бартельса». Было решено «дать строжайшую инструкцию т.Уншлихту и создать еженедельные совещания его с представителями НКИД и РВСР», принести официальные извинения немецкой организации. Столь бурная реакция объяснялась не только стремлением большевистской верхушки к развитию отношений с Германией, но и взятым курсом на установление экономических и дипломатических отношений с капиталистическими державами, и большевистское руководство, естественно, не могло позволить чекистам сорвать свои планы. Многочисленные вопросы, связанные с нормализацией отношений с западными странами в октябре—декабре 1921 года обсуждались почти на каждом заседании политбюро. Примечательно, что едва ли не столь же часто на этих заседаниях в данный период стали рассматриваться и проблемы деятельности ВЧК. А проблем возникало предостаточно. Вот обыденный пример из будней тогдашних «штирлицев»: в Австрии вовсю разгулялся представитель ЧК при дипломатической миссии польский коммунист Красный, личный друг Дзержинского. Его агенты в открытую «совращали» полуголодных австрийских чиновников, ушибленных дороговизной и инфляцией, предлагая им продать секретные государственные бумаги, – причем происходил этот флирт прямо в кафешках в центре Вены, и никто особенно не старался говорить шепотом. На этом Красный не остановился. Благодаря тогдашним, совершенно фантазийным порядкам, он был назначен еще и представителем Коминтерна в Австрии и Венгрии и, чтобы не сидеть сложа руки, решил устроить восстание в спорной области Бургенланде, на границе двух стран. Ухлопал двести тысяч долларов, но так ничего и не добился. От огорчения бросил жену и сошелся с девицей семнадцати лет, секретуткой миссии. Девочка тут же потребовала, чтобы ее впредь пускали на дипломатические приемы (хотя законная жена присутствовала тут же, в Вене). Посланник Бронский (еще один польский коммунист) попытался деликатно объяснить чекисту-коминтерновцу, что нужно жить скромнее, но тот в присутствии сотрудников послал посланника по матушке. И это, подчеркиваю – будни…
Заседание политбюро 20 октября имело далеко идущие последствия. Уже 23 октября, вдохновленный его решениями, Г.В. Чичерин написал В.И. Ленину письмо, в котором привел многочисленные факты произвола и грубейших злоупотреблений властью чекистами Черноморо-Кубанского побережья по отношению к иностранцам и даже дипломатическим представителям. Аресты дипкурьеров, обстрелы турецких судов, насильственные обыски, изъятия товаров, оскорбления и грубость, откровенное игнорирование мнения НКИД и его представителей чекистами в этом регионе было возведено в ранг повседневной обыденности.
«Поддержка хороших отношений с Турцией положительно невозможна, — подчеркивал
Наркоминдел. — С Америкой, Германией и Персией уже возник из-за этого ряд конфликтов». Разъяренный Ильич, которому чекисты ломали сложную интригу с Турцией, Чичерина полностью поддержал и в свойственной ему непосредственной манере предложил
«арестовать паршивых чекистов» и виновных расстрелять.
Уже на следующий день оргбюро ЦК приняло постановление о «перемещении ответственных работников ВЧК». 27 октября политбюро утвердило его и пересмотрело свое решение по делу Бартельса, предписав чекистам, «в случаях особо важных обысков, особенно если дело касается иностранцев» извещать главу соответствующего ведомства. Кроме того, по предложению Троцкого, политбюро приняло постановление об инструктировании органов ВЧК в отношении иностранцев и предписало привлечь к суровой ответственности тех чекистов, которые инструкции нарушают и «руководствуются методами 18 года». ВЧК совместно с наркоматами иностранных дел, внешней торговли и военным ведомством было предписано выработать «совершенно точные и ясные инструкции» по отношению к иностранцам,
а НКИД и НКВД — «внимательно следить за тем, чтобы аппарат ЧК отражал соответствующие изменения в нашем международном положении». Политбюро решило опубликовать правительственное сообщение о том, что «враждебная... международная печать распространяет слухи о невозможности из-за органов ЧК иметь деловые отношения с Советской Россией», что несколько случаев «неправильных действий» чекистов подтвердились, правительство расследовало их и наказало виновных.
Это был недвусмысленный сигнал Западу о реальной готовности к налаживанию взаимоотношений. Это стало ясно уже на следующий день, 28 октября, когда советское правительство обратилось к ведущим державам с предложениями созыва международной конференции для решения всех спорных проблем, (в том числе связанных с царскими долгами, блокировавшими выделение кредитов и приток серьезных инвестиций), кардинального улучшения отношений; признания советского режима и заключения всеобщего мира.
Решения Политбюро от 20 и 27 октября не только сузили права чекистов по отношению к иностранцам и в сфере международных отношений, но дали толчок к дальнейшему ограничению их полномочий и к началу реальной реорганизации всемогущего ведомства. Инициатором всего этого стал В.И. Ленин. 9 и 11 ноября СТО, а затем политбюро поставили вопрос о сокращении штатов ВЧК. 10 и 15 ноября 1921 года Совнарком, обсудив вопрос о надзоре «за следствием», поручил разработать нормы, регулирующие взаимоотношения ВЧК и Наркомюста и устанавливающие надзор НКЮ за следственным аппаратом ВЧК, для чего была создана комиссия в составе Ф.Э. Дзержинского, Л.Б. Каменева и Д.И. Курского.
Среди ее членов сразу же начались разногласия. Дзержинский выступил против сколько-нибудь серьезных сокращений в ЧК. При существовавшем штате в 105 тысяч человек он предлагал определить новый штат ВЧК в 100 тысяч основного состава и 25 тысяч резерва. На заседании политбюро 25 ноября 1921 года было принято предложение Каменева и Курского — 90 тысяч основного состава человек и 15 тысяч резерва.
29 ноября Ленин написал записку Каменеву, в которой поддержал его и по другим вопросам, связанным с максимально возможным урезанием полномочий ВЧК, 1 декабря 1921 года набросал проект постановления политбюро, в котором впервые поднял вопрос о возможном изменении ее названия.
В январе 1922 года, в период активного развития отношений с ведущими державами и подготовки Генуэзской конференции, последовали дальнейшие шаги. 5 января 1922 года политбюро решило создать комиссию по ознакомлению с делом заведующего отделом стран Согласия Наркомата иностранных дел А.Ф. Нуортевы , арестованного чекистами еще в марте прошлого года. 23 января было принято постановление политбюро, которым Д.И. Курскому и И.С. Уншлихту поручалось разработать проект нового положения и внести его во ВЦИК. Подробные директивы комиссии предусматривали упразднение ВЧК и создание при НКВД Главного политического управления с существенно более узкими функциями. Вместе с тем
подчеркивалась задача «сохранения максимально боевого аппарата ВЧК» и предлагалось введение в состав судей «особо выдвигаемых ВЧК лиц» , что усиливало контроль чекистов за судебными органами.
6 февраля 1922 года президиум ВЦИК принял декрет «Об упразднении ВЧК и о правилах производства обысков, выемок и арестов».
9 марта политбюро утвердило положение о ГПУ и особых отделах. Особыми постановлениями права еще не созданного, по сути, ГПУ были расширены. Ему, по предложению И.С. Уншлихта, были предоставлены права вынесения «внесудебных приговоров с ведома президиума ВЦИК» по делам собственных сотрудников, «непосредственной расправы» над лицами, «уличенными в вооруженных ограблениях» и уголовниками, «пойманными с оружием в руках», а также ссылки и заключения в Архангельский концлагерь «подпольных анархистов, левых эсеров и уголовников-рецидивистов. Расширение полномочий ГПУ было продолжено на следующих заседаниях политбюро. В октябре 1922 года ВЦИК законодательно закрепил за Госполитуправлением право внесудебной расправы, включая расстрелы в отношении взятых на месте преступления бандитов и налетчиков. В 1923 году ГПУ было преобразовано в ОГПУ, которое уже не входило в состав НКВД, а подчинялось непосредственно Совнаркому. Таким образом, отличительные особенности ВЧК в значительной мере были воспроизведены «новыми» органами госбезопасности. Противоречие между декларированным кардинальным характером реорганизации ВЧК и сравнительно скромным изменением ее реальных функций подтверждает и небольшое изменение численности сотрудников. К началу 1922 года в центральном аппарате ВЧК состояло 2735 человек, а в ГПУ в октябре, по новым штатам, — 2473 (с резервом — 2798). 2 ноября 1923 года ГПУ было выведено из подчинения НКВД и преобразовано в ОГПУ при СНК СССР

К 1933-1934 году типовая структура и функции оперативных отделов представительств ОГПУ в республиках, краях и областях окончательно оформилась и выглядела следующим образом:
— полпред ОГПУ республики, области, края,
— Секретариат,
— Особая инспекция при ПП ОГПУ — расследование дел сотрудников ОГПУ, совершивших проступки и преступления,
— СПО — Секретно-политический отдел — борьба с антисоветскими элементами, освещение политических настроений,
— ОО — Особый отдел — борьба со всеми видами шпионажа, “чекистское обслуживание” армии,
— ОПЕРОД — Оперативный отдел (отделение) — наружное наблюдение, обыски, аресты, перлюстрация корреспонденции, политический надзор за органами милиции,
— ЭКО — Экономический отдел (управление) — борьба с диверсиями и вредительством в народном хозяйстве, с валютчиками и спекулянтами, преступлениями по должности, “чекистское обслуживание” хозяйственных учреждений,
— УСО — Учетно-статистический отдел — оперативный учет, статистика и архивы,
— Специальное отделение — шифровальная работа, обеспечение режима секретности в ведомствах, контроль над множительной техникой и типографиями,
— ОК — Отдел кадров,
— ФО — Финансовый отдел,
— Общий отдел — состоял из комендатуры и отделений: связи, хозяйственного, тюремного и санитарного,
— УРКМ — Управление рабоче-крестьянской милиции,
— ВПО — Военизированная пожарная охрана (отделы созданы в 1932 г.),
— ИР — Инспекция резервов — ведала вопросами создания и хранения “неприкосновенного запаса” продовольствия и товаров на случай возможных хозяйственных затруднений или войны.
В некоторых ПП ОГПУ были также:
— ИНО — Иностранный отдел — разведка за границей (в приграничных ПП и некоторых ОБЛО, например в Молдавском и Одесском),
— ТО — Транспортный отдел — борьба со шпионажем, диверсиями, вредительством и враждебными элементами на всех видах транспорта и дорог, “чекистское обслуживание” и информационное освещение положения на транспорте. ТО существовал, например, в ПП ОГПУ Украины и координировал работу подразделений органов госбезопасности на транспорте — дорожно-транспортных отделов (ДТО) ОГПУ на железных дорогах Украины, морских (МОРТО) и водных (ВТО) транспортных отделов ОГПУ в водных бассейнах и портах. Существование этого отдела в ПП ОГПУ Украины скорее исключение, чем правило (см. “Органы государственной безопасности на транспорте”),
— ОСП — Отдел спецпоселений (существовал только в тех ПП ОГПУ, на территории которых располагались спецпоселки и размещались спецпереселенцы),
— УПО и войск ОГПУ — Управление пограничной охраны и войск ОГПУ (существовало в приграничных ПП ОГПУ),
— УВО ОГПУ — Управление войск ОГПУ (существовало в ПП ОГПУ внутренних краев и областей).
В связи с созданием НКВД CCCР в 1934 году ОГПУ вошло в состав НКВД СССР как Главное управление государственной безопасности (ГУГБ).
И можно было бы ставить точку, если не задать себе один вопрос: а была ли достигнута основная цель реформы органов госбезопасности? То есть стали ли эти органы полностью подконтрольны? И, главное, стали ли они более эффективны при выполнении своих задач?
Вот относительно подконтрольности сразу выскажу свое мнение, которое вызывает у многих неприятие. До 1938 года органы ОГПУ-НКВД были в значительной мере автономны и никому не подконтрольны. Понадобились массовые чистки, кровавая купель и реформы Лаврентия Павловича Берия для того, чтобы встроить ОГПУ-НКВД в систему государственных органов страны, обуздать кровавую чекистскую вольницу.
Что качается эффективности – отдельная и сложная тема.
Основные задачи по обеспечению государственной безопасности ОГПУ в период своего существования выполнило. Достаточно эффективно чекисты противодействовали деятельности диверсионных организаций эмиграции, экономическому шпионажу, коррупции, деятельности иноразведок. Но успехи перемежались с оглушительными провалами. Работали то ли халтурно, то ли совершенно обнаглев.
В Литву удалось внедрить чекиста Григановича – и не куда-нибудь, а в тамошнюю военную разведку, где он устроился начальником одного из приграничных пунктов означенной разведки. И начал прямо у себя на квартире собирать заседания подпольного ЦК компартии Литвы, где долго, шумно и увлеченно обсуждалось, как устроить вооруженное восстание. Кто-то из соседей настучал в контрразведку об этих странных посиделках. Григанович едва успел сбежать в Союз…
При схожих обстоятельствах провалился один из самых ценных агентов ОГПУ в Литве Клещинский, вхожий в тамошнюю элиту, три года даже прослуживший… начальником Генштаба Литвы! Вроде бы взрослый человек, офицер с многолетним послужным списком… А замели его не потому, что вычислили, а оттого что он часто и принародно хвалил Советскую власть и большевиков. Ну арестовали, выяснили, расстреляли…
Деятельность сотрудников ИНО ОГПУ просто поражает своим непрофессионализмом и расхлябанностью, а работа этих представителей под крышей посольств (именовавшихся тогда полпредствами) часто оказывалась за гранью здравого смысла. Когда нарком иностранных дел Чичерин начал слишком уж активно выступать против мешавших его ведомству нормально работать чекистов, не только устраивавших многочисленные авантюры, но и набивавших аппарат посольств осведомителями, лихие ребята из ГПУ в отместку начали распускать слухи, что нарком – закоренелый педераст (сплетня оказалась настолько хорошо поставленной, что дотянула до нашего времени, порой всплывая кое-где в исторических трудах).
Легко догадаться, что чередой пошли провалы – в Польше, во Франции, в Германии. Вена, Стамбул, Пекин… Широко известный в свое время в узких кругах «копенгагенский провал» 1935 г. произошел опять-таки из-за наивного головотяпства.
Но, пожалуй, самый крупный «прокол» случился в 1927 г. по вине «великого и легендарного чекиста» А.Х. Артузова, руководившего знаменитой операцией «Трест». «Великий чекист» кадры подбирать не умел совершенно. Один из самых информированных секретных сотрудников контрразведки ОГПУ Стауниц ушел за кордон и добросовестно там растрепал, что «Трест» – никакая не подпольная антисоветская организация, а провокация ГПУ… Получив такой подарок, разведки противников СССР предприняли грандиозную ревизию своих агентурных сетей и работали впредь не в пример осторожнее с поступающей из Советской России информацией. А закордонные боевики, которых Артузов упустил, устроили в Питере взрыв центрального партийного клуба и подорвали в Белоруссии железнодорожное полотно – в результате чего погиб заместитель полпреда ОГПУ по Белоруссии Опанский…
До сих пор ждет своего исследователя дело «Весна», когда с подачи Тухачевского и Гамарника в 1930-1932 ОГПУ были проведены масштабные репрессии в отношении бывших офицеров царской армии, уже служивших (и на немалых постах) в РККА. Достаточно сказать, что в ходе «Весны» был репрессирован один из лучших военных теоретиков А.А.Свечин и чудом не был спущен в расстрельный подвал будущий маршал Шапошников.
Была провалена работа по оппозиции внутри страны, и с полной уверенностью можно сказать что из-за того, что часть сотрудников ОГПУ сами были частью этой оппозиции. Иные сотрудники (вплоть до самого Ягоды) усердно работали не на родную контору, а на Троцкого, его «идейных подельников», вели свою интригу и свою игру…
Словом, спустя одиннадцать лет пришлось констатировать, что реформированные органы госбезопасности вновь вышли из под контроля и вновь пытаются встать и над партией, и над государством. Но это, как говорится, уже совсем другая история…