Приземленно-космическое...
Было время, когда я не верил в космические диктовки, считая их выдумками фантастов и извращениями агентов иностранного империализма. Однако, лет этак с десяток назад, пребывая в поисках какой-нибудб подработки, пришлось мне встретиться с одним клиентом, которому срочно требовалось подредактировать и перепечатать избранные места из его дневников. Именно так он и выразился, позвонив мне по телефону: "Избранные места".
На деле клиент оказался поджарым жилистым мужичком, чуть постарше меня, без заметной печати интеллекта на помятом челе, с водянистыми бегающими глазками и редкой белесой растительностью на розоватой репке. Фамилия его тоже была подходящая - Жулин. А убранство и миазмы однокомнатной квартирки, откровенно холостятско-крестьянского содержания, никак не навевали предположений о том, что хозяин умеет писать вообще. Тем более - дневники, а еще тем более - места, которые можно считать "избранными".
Однако, клиент предъявил мне пачку исписанных толстых тетрадей большого формата (по 95 копеек, если кто помнит), и выдал ЦУ на тему того, что именно считать "избранными местами", а что нет. Обнаружилось, что в тетрадях наличествуют записи, сделанные двумя, весьма разными почерками: то, что написано убористым, торопливым, трудночитаемым, по мнению хозяина не стоило увековечивания. Это-де - его собственные записи, вряд ли интересные широкому кругу. Зато все написанное округлым, уверенным, близким к каллиграфическому, следовало кропотливо отредактировать и сохранить в веках. Ибо это, по его уверению, было писано не совсем им: кто-то неведомый водил его рукой, позволяя ему лишь впоследствии с удивлением убедиться в том, что в тетради появилась новая запись.
Насколько я всему этому поверил - понятно. Тем не менее, с определенным облегчением покинув его логово с тетрадями под мышкой, тянуть с заказом я не стал, и в тот же вечер сунул свой нос в судьбоносные записи господина Жулина.
И - обалдел.
Собственноручные его записки представляли собой то, что единственно и могли представлять: шаблонные отчеты о еще одном прожитом дне (проснулся, помолился, попил молока...), и подробные описания ебли (иначе не назовешь) с какими-то откровенно деревенскими же бабами, коих он, судя по всему, таскал к себе немеряно и систематически. Описания настолько натуралистические, что при внимательном и длительном чтении были способны физически вызвать в лучшем случае блевоту, в худшем - пожизненную импотенцию.
Но каллиграфические записи... Я их не понимал. Нет, не по почерку. По содержанию. В них говорилось о строении мира, о законах развития человечества. Они пестрели научными терминами, - не выдуманными (поскольку я когда-то где-то их встречал и до этого), но мне не понятными по сути. Это никак не могло быть написано тем, с кем я общался утром...

Халтура та не состоялась. Не помню, по какой причине, но Жулин передумал, и я отнес пачку тетрадей обратно, так практически и не успев их ни перепечатать, ни дочитать. Больше я его не встречал. Почти.

Года два назад, на одной из местных околополитических тусовок средней паршивости, мелькнуло его лицо. Не увидев знакомой фамилии в списках участников, я пихнул в бок одного из организаторов и показал глазами на своего бывшего клиента.
-О! - отозвался тот, - Это один из интереснейших людей, правда - недавно появившихся. Политик, журналист, а главное - искренний патриот. Зовут его Александр Росс.
-Росс? - удивился я.
-Да-а... Но это, кажется, его псевдоним. А то фамилия у него какая-то... непатриотическая... Жулин...

ЗЫ Политические подтексты прошу не искать.