Да, я, пожалуй, тоже это под кат убирать не буду...
тётка-серые-глазки, тётка-серые-волосики, ходит между машинками под эстакадой на вднх, ходит-побирается. у тётки кривая усмешка, кривая такая усмешечка, она и как бы извиняется и как бы тебя извиняет. у тётки на руках ребёнок. ребёнок непонятного пола. тонкие ножки в синих колготах болтаются, босиком. ребёнок в платочке, во рту у ребёнка соска, ребёнок крепко спит. тётка крепко ребёнка держит. потому что ручки у ребёнка тоже висят. странно спит ребёнок, очень странно. ходит тётка между машинками, кривенько улыбается. а у машинок окна всё закрыты - потому что смог и дышать нечем.
а на работе, на "плазме" в корреспондентской душещепательное "Домино". беляночка и черняночка говорят слова про бездомных детишек. мальчик Пашка - 9-ти лет - рассказывает, как мамка его продала за стакан водки и кусок хлеба. пашке тогда было 2 годика. он ещё плохо говорил и плохо ходил, и сам этого не помнит. "хозяева" рассказали. "хозяева" назвались "папой" и "бабушкой". жили на вокзале, а Пашка у метро "Динамо" собирал денежку у водителей, и честно 7 лет всё это отдавал "папе" с "бабушкой". а половину - ментам, которые честно собирали баблосик у беспризорников на светофоре. а потом пашка догадался от "хозяев" убежать. "хозяев" Пашкиных можно и сейчас найти всё там же - где-то у Динамо околачиваются. и менты те всё там же, никуда не делись, работают, следят за порядком. "папа" и "бабушка" себе уже нового раба нашли. вы знаете, сколько у нас в год детишек пропадает без следа? 30 тысяч. Лужники знаете? стадион такой в Москве. вот на каждое креслице посадите по ребёнку - и совсем мелкие, новорожденные, бессмысленные, лупоглазые, и постарше, что уже говорить умеют, да всё больше молчат. и 7-8-илетки, которые уже курить умеют и водку пить. весь стадион - полностью, от края до края. оглядитесь - сколько глаз на вас смотрит. вот столько у нас в год пропадает к чертям собачим, а потом попадает кто куда - к нищим на улицу, к цыганам, или по теплотрассам помирает. всего у нас в стране 4 миллиона беспризорных - больше, чем в войну. это когда мамы-папы умирали, а дети оказывались на улице. или терялись в эвакуации, 41-й - 45-й, Великая Отечественная, там их меньше было, а сейчас больше, целый большой город заселить можно, вроде Екатеринбурга какого-нибудь, или Питера. посчитанных только, тех, что "официально" беспризорные - 700 тысяч. а ещё - по детдомам, или домам ребёнка. вы были в доме ребёнка? знаете, чем он от детдома отличается? в детдоме детишки все уже самостоятельные. а в доме ребёнка - от грудников до 4-хлеток. и все - все, вообще все! - больные.
большая, как дыня, вытянутая голова. под тонкой кожей пульсируют синие вены. пушок волос на этой страшной огромной голове. голова лежит на боку. и сначала ничего кроме головы не видно. потом замечаешь тоненькое тельце, прикрытое одеялом по пояс. тоненькие ручки - одна на подушке, другая вдоль тельца. когда обходишь - видишь глаза. потому что его к окну лицом повернула нянечка. потому что он не овощ, ему нравится свет. хоть его и привезли сюда в коломенский дом ребёнка, чтобы он тут умер. глаза живые, но странно так смотрят на мир. всё время крутятся. туда-сюда, туда-сюда. видят: появляются лица, появляются пятна света, очень тяжело сфокусироваться, ни на чём не получается задержаться взглядом. но нянечку он умеет отличать, потому что у неё тёплые руки. ему можно сделать операцию, у операции есть длинное название, поставить шунт и отвести из мозга жидкость. и тогда он проживёт не два месяца, а ещё целый год, обосраться как много. но денег всё равно нет. не дают на лекарства денежки, не дают на операции денежки, а теперь же без денежки ну никак нельзя, потому что денежка - всему мерило, золотой стандарт и железный метр. не этому уроду на операцию, так на нейролептики для девочки, вот той, что заплакала, когда в палату пришли. а доктор говорит: "что ты, что ты, не бойся, это хорошие люди, никто тебя не заберёт, всё хорошо". это хорошая девочка, её даже может скорректируют, если лекарства достанут, её даже может усыновят. но не наши, нет, не наши, не россияне, россияне в этом доме ребёнка ещё никого не усыновляли. россияне вообще редко усыновляют детей, очень, очень редко.
другая, на соседней кровати села девочка, она чуть старше, но не говорит. смотрит на людей. люди ей нравятся. девочка смеётся, круглое лицо. плоско лежит одеяло - нет у девочки ножек, плоские плети есть, а ножек нету, так и родилась девочка, смеётся - люди ей нравятся, а как ходить она всё равно не знает и не понимает.
и каждый раз всё равно всё упрётся в кровь. всё равно всё упрётся в кровь. только надо, чтобы кровью не закончилось, а начиналось. когда вокруг тебя всё вот так вот, иначе как кровью как со всем этим мириться, как всё это править, если не кровопусканием, лагерями, террором, массовыми убийствами, тоталитаризмом. по головкам гладить, да, по головкам гладить - топорами. убивать и запугивать. запугивать и убивать. корректировать, строить такую страну, в которой вот этого всего быть попросту не может. потому что не должно. потому что с совестью стало страшное, что-то с совестью случилось, а как ещё объяснить, что оно всё вот так вот, как оно есть - но всё равно "Куршавель", всё равно "ксюшасобчак", всё равно "аншлаг-аншлаг" и фуршеты политпиарщиков, "укрепление" и "неуклонное повышение", "экономическая целесообразность", "стабилизационный фонд", "удушение демократических свобод", "выборы губернаторов и укрупнение партий", а также "торжество чего-нибудь там такого".
пейте водку, курите траву и ширяйтесь, цветы жизни. ни в чём себе не отказывайте, бляди. нюхайте кокс, зажигайте и прожигайте, живём один раз, да, живём, да непонятно зачем, и хули об этом париться, один раз всего. один-то разик можно.


От 3o6yx@lj по наводке muhonogki@lj