|
|
Пишет allan999 (![[info]](http://lj.rossia.org/img/userinfo.gif){kind=small} allan999)@ 2008-04-21 14:56:00 |
 |
|
 |
|
|
|
|
|
|
 |
|
 |
Любопытно. Перепостю целиком:
Я одессит, я из Одессы, здрасти
(а вот еще один сюжетик времен Гражданской войны. Случившийся, правда, уже после ее окончания, в 1920 году. Такое вот "эхо прошедшей войны")
Жанр: педагогическая поэма
«Где ваш манлихер?»
Не знаю, как вы, а я в детстве просто обожал фильм «Зеленый фургон». Молодой Харатьян, лихая и смешная одесская пурга, песня про XX век и 20-й год, который перечеркивает прошлое крест-накрест. Правда, происходящее в фильме я, как и все, считал смешной комедией. И лишь недавно узнал, что в те времена прокатывали вещи и покруче, а лихие повороты сюжета случались не только на фронтах. Гражданская война оставила богатое наследство, в том числе – и в памяти народной. К примеру, мысли еще не одного поколения юных граждан города смущала умопомрачительная биография Мойше-Якова Винницкого, знаменитого сына незаметного одесского фургонщика Меера-Вольфа Мордковича Винницкого. Правда, в истории он остался не под подлинным именем, а под кличкой – «Мишка-Япончик». Впервые взяв оружие в 14 лет во время еврейского погрома в еврейском отряде самообороны, Мишка-Япончик больше револьвер из рук не выпускал и оставил этот некоронованный король преступного мира южной России после себя невиданное количество легенд. Иногда этот эпос преломлялся в реальности самым неожиданным образом…
Волею учителя Пуришкевича за одной партой одесской гимназии оказались два юных одессита: Саша Козачинский и Женя Катаев. Мальчики очень сильно сдружились, и дружба эта осталась с ними в вскоре наступившие буйные времена Гражданской войны. Несмотря на то, что были они очень разными. Женя был тихим книжным мальчиком, а Саша, хоть и тоже любил читать, и, как утверждали учителя, имел несомненный литературный талант, был человеком другого склада.
Высокий и статный красавец, он всегда нравился девушкам, а уж когда увлеченный футболом гимназист стал голкипером знаменитой команды «Черное море»… Но Козачинский был из бедной семьи, и после седьмого класса ему пришлось бросить гимназию. Он устраивается конторщиком уездной милиции, а через год переходит на работу в уголовный розыск. Вот там-то он и наслушался историй про Мишку-Япончика, который быстро стал его кумиром. И хотя карьера юного «сыскаря» складывалась удачно - шестнадцатилетний сыщик раскрыл дело некого налетчика Бенгальского, Саша все чаще подумывал о вольной жизни.
И однажды – сорвался. Как-то в качестве взятки начальнику милиции привезли зеленый фургон с шестнадцатью пудами зерна. И Козачинский, прихватив с собой бывшего дезертира, немецкого колониста Георгия Феча, угнал фургон в сторону Тирасполя.
А через год бывший гимназист уже руководил большой бандой налетчиков из обрусевших немцев. Позже банда объединилась с отрядом налетчиков бывшего полковника царской армии Геннадия Орлова, командовавшего карательным отрядом у Колчака, и стала знаменитой. Действовала она больше года, а шуму навела изрядно даже по тем буйным временам. Планы всех налетов разрабатывал лично Качинский, и вскоре авторитет его вырос настолько, что молодость 17-летнего пацана просто перестали замечать. Славы Япончика он, конечно, не достиг, но многие дамы тихонько вздыхали по красавцу-налетчику.
А потом случилось неизбежное – в банду внедрили «крота», во время очередного налета организованную преступную группировку Качинского повязали, а молодого главаря после долгого преследования настиг молодой сотрудник угрозыска Евгений Катаев. Старые друзья встретились, и встреча эта вполне могла бы стать для кого-нибудь из них последней. Но Козачинский отстреливаться не стал, и сдался бывшему однокашнику. На суде Козачинскому, Орлову и Фечу дали «высшую меру социальной защиты», а потрясенный Катаев уволился из «угро».
Потом была кассация, и Козачинского не расстреляли. Когда он вышел из тюрьмы, его неожиданно позвал к себе на работу лучший друг, к тому времени уже переехавший в Москву к старшему брату Валентину, ставшему популярным писателем. Поэтому, чтобы не путали, в газете «Гудок», где он работал, Женька подписывался «Евгений Петров».
А в 38-м, уступив наконец постоянному нытью новоявленного классика советской литературы Евгения Петрова, ведущий журналист «Экономической жизни» Александр Козачинский написал свое первое и практически единственное произведение – повесть «Зеленый фургон». Помните, как она заканчивается? «Каждый из нас считает себя обязанным другому: я – за то, что он не выстрелил в меня когда-то из манлихера, а он – за то, что я его вовремя посадил».
http://vad-nes.livejournal.com/364006.h
Я одессит, я из Одессы, здрасти
(а вот еще один сюжетик времен Гражданской войны. Случившийся, правда, уже после ее окончания, в 1920 году. Такое вот "эхо прошедшей войны")
Жанр: педагогическая поэма
«Где ваш манлихер?»
Не знаю, как вы, а я в детстве просто обожал фильм «Зеленый фургон». Молодой Харатьян, лихая и смешная одесская пурга, песня про XX век и 20-й год, который перечеркивает прошлое крест-накрест. Правда, происходящее в фильме я, как и все, считал смешной комедией. И лишь недавно узнал, что в те времена прокатывали вещи и покруче, а лихие повороты сюжета случались не только на фронтах. Гражданская война оставила богатое наследство, в том числе – и в памяти народной. К примеру, мысли еще не одного поколения юных граждан города смущала умопомрачительная биография Мойше-Якова Винницкого, знаменитого сына незаметного одесского фургонщика Меера-Вольфа Мордковича Винницкого. Правда, в истории он остался не под подлинным именем, а под кличкой – «Мишка-Япончик». Впервые взяв оружие в 14 лет во время еврейского погрома в еврейском отряде самообороны, Мишка-Япончик больше револьвер из рук не выпускал и оставил этот некоронованный король преступного мира южной России после себя невиданное количество легенд. Иногда этот эпос преломлялся в реальности самым неожиданным образом…
Волею учителя Пуришкевича за одной партой одесской гимназии оказались два юных одессита: Саша Козачинский и Женя Катаев. Мальчики очень сильно сдружились, и дружба эта осталась с ними в вскоре наступившие буйные времена Гражданской войны. Несмотря на то, что были они очень разными. Женя был тихим книжным мальчиком, а Саша, хоть и тоже любил читать, и, как утверждали учителя, имел несомненный литературный талант, был человеком другого склада.
Высокий и статный красавец, он всегда нравился девушкам, а уж когда увлеченный футболом гимназист стал голкипером знаменитой команды «Черное море»… Но Козачинский был из бедной семьи, и после седьмого класса ему пришлось бросить гимназию. Он устраивается конторщиком уездной милиции, а через год переходит на работу в уголовный розыск. Вот там-то он и наслушался историй про Мишку-Япончика, который быстро стал его кумиром. И хотя карьера юного «сыскаря» складывалась удачно - шестнадцатилетний сыщик раскрыл дело некого налетчика Бенгальского, Саша все чаще подумывал о вольной жизни.
И однажды – сорвался. Как-то в качестве взятки начальнику милиции привезли зеленый фургон с шестнадцатью пудами зерна. И Козачинский, прихватив с собой бывшего дезертира, немецкого колониста Георгия Феча, угнал фургон в сторону Тирасполя.
А через год бывший гимназист уже руководил большой бандой налетчиков из обрусевших немцев. Позже банда объединилась с отрядом налетчиков бывшего полковника царской армии Геннадия Орлова, командовавшего карательным отрядом у Колчака, и стала знаменитой. Действовала она больше года, а шуму навела изрядно даже по тем буйным временам. Планы всех налетов разрабатывал лично Качинский, и вскоре авторитет его вырос настолько, что молодость 17-летнего пацана просто перестали замечать. Славы Япончика он, конечно, не достиг, но многие дамы тихонько вздыхали по красавцу-налетчику.
А потом случилось неизбежное – в банду внедрили «крота», во время очередного налета организованную преступную группировку Качинского повязали, а молодого главаря после долгого преследования настиг молодой сотрудник угрозыска Евгений Катаев. Старые друзья встретились, и встреча эта вполне могла бы стать для кого-нибудь из них последней. Но Козачинский отстреливаться не стал, и сдался бывшему однокашнику. На суде Козачинскому, Орлову и Фечу дали «высшую меру социальной защиты», а потрясенный Катаев уволился из «угро».
Потом была кассация, и Козачинского не расстреляли. Когда он вышел из тюрьмы, его неожиданно позвал к себе на работу лучший друг, к тому времени уже переехавший в Москву к старшему брату Валентину, ставшему популярным писателем. Поэтому, чтобы не путали, в газете «Гудок», где он работал, Женька подписывался «Евгений Петров».
А в 38-м, уступив наконец постоянному нытью новоявленного классика советской литературы Евгения Петрова, ведущий журналист «Экономической жизни» Александр Козачинский написал свое первое и практически единственное произведение – повесть «Зеленый фургон». Помните, как она заканчивается? «Каждый из нас считает себя обязанным другому: я – за то, что он не выстрелил в меня когда-то из манлихера, а он – за то, что я его вовремя посадил».
http://vad-nes.livejournal.com/364006.h
