HANDWRITTEN

картография и эпистоляристка
Вот уже поэты пишут длинные глупые стихи:

Когда мы возвратимся в Крым,

Лицо умоем в Русском Море.

Белеет парус на просторе

Россия с именем твоим

и прочее. А между тем Евгений Долматовский все уже при Сталине, в 1939 году, написал. Глупые, не слишком короткие, – всех же миролюбивых мероприятий в двух словах не пречислишь, – но советские в полном и самом отвратительном смысле слова:

Здесь были рек кривые строчки,

Равнины, горные места,

Далеких городов кружочки,

Границы жирная черта.

Уж голубою краской яркой

Картограф обводил моря.

Работа вся пошла насмарку

Семнадцатого сентября.

Под Гродно и под Белостоком

Короткий вихрь отбушевал,

И снова на листе широком

Картограф карту рисовал.

А мы уехали на север,

Где руку занесла война.

Была зима, балтийский ветер,

Артиллерийская страда.

Меж тем картограф кончил карту.

Работой любовался он.

В ночь на тринадцатое марта

Ворвался в Выборг батальон.

Картограф начал труд сначала.

Мы вышли к синему Днестру,

Нас Бессарабия встречала,

Держа знамена на ветру. И т. д.

Евг. Долматовский. Картограф // Правда. 1940. № 259 (8305), 17 сентября. С. 3.

А в прозе писатели (включая почему-то поэта-мариниста и трех писателей-маринистов) уже понаписали длинных, злых и глупых писем про пирожки, фашистов и памятники. Кажется, объем писем писателей растет (а вместе с ней и тутулатура): при Горбачеве и Ельцине были чуть короче, а при Брежневе так вообще какие-то лирические миниатюры про веление сердца.

поведение таких людей, как Сахаров и Солженицын, клевещущих на наш государственный и общественный строй, пытающихся породить недоверие к миролюбивой политике Советского государства и по существу призывающих Запад продолжить политику «холодной войны», не может вызвать никаких других чувств, кроме глубокого презрения и осуждения.

Кто что у кого вызывает – это еще как сказать.