В самых общих чертах описание проблемы демократии и государственной власти :

«Демократия» есть набор правовых механизмов, суть которых — выборность государственных людей. Это действительно довольно непростые механизмы даже в сугубо процедурном, техническом смысле.

Здесь выборы и законодательных органов власти, от местных до парламента страны, и чиновников разного уровня, от мэров небольших городков до главы государства.

Здесь избирательные платформы и кампании, предвыборные штабы и финансирование, поиск и завоевание «своего электората» , соскучиться «демократия» не даст.

«Демократические процедуры» обязывают гражданина прилагать большие усилия, дабы разобраться в предвыборных лозунгах различных партий и кандидатов, и «с умом» реализовать свое право голоса.

Кто же будет спорить, что для гражданина «демократического государства» очень сложно и трудно — определить для себя, что именно в «разноцветье» идеологий и политических платформ есть правда, а что ложь? Кому и чему верить, а кого и что отвергнуть?

О сложности Монархии :

Фундамент, основа основ этой формы властного устройства — Монарх дан Богом, как Божьего избранника, которого заслужил народ.

Для этого необходима крепкая вера в народе при сильном духовенстве, которое само ясно понимает, и пастве своей отечески разъяснило, и народ ясно усвоил, что только Монархия (наряду с Теократией) является богоданной, богоугодной формой правления.

Сильные в вере священнослужители, имеющие общение с Богом, и получающие от Него ясное повеление, кого именно Господь избирает в Монархи.

Сам Государь есть раб Божий, исполнитель воли Господа.

Поэтому Монархия (наряду с Теократией) сложнее «демократии».

Ильин «развенчал» саму идею «демократии» :

-как всеобщего блага;

-как якобы универсальной, для всех пригодной и обязательной формы власти.

«…Политическое течение, которое, по-видимому, преобладает в современном мире, должно быть обозначено как «фанатизм формальной демократии.

Фанатизм — потому, что это течение превратило свой лозунг в «исповедание веры», в панацею, в критерий добра и зла, в предмет слепой верности и присяги; как если бы надо было выбирать между тоталитарным режимом и формальной демократией, ибо ничего больше нет (тогда как на самом деле есть еще многое другое!).

Это есть фанатизм формальной демократии, которая сводит все государственное устройство к форме всеобщего и равного голосования, отвлекаясь от качества человека и от внутреннего достоинства его намерений и целей, примиряясь со свободою злоумышления и предательства, сводя все дело к видимости «бюллетеня» и к арифметике голосов.

Но в действительности такая «демократия» ни от чего не обеспечивает: ни от всеобщей продажности, ни от предательских заговоров, ни от эксплуатации плутами слабых, добрых, темных и глупых, ни от анархии, ни от тирании, ни от тоталитаризма».

…Везде и повсюду при всех условиях — есть только одно политическое спасение, а именно водворение демократического строя. Чтобы быть почтенным и признаваемым деятелем, надо быть демократом. Пусть введение демократии в России (1917 г.) погубило нашу Родину; пусть введение демократии в Германии привело к национал-социализму, пусть современная Франция заведена своей демократией в политическое безволие,

в хозяйственное бессилие и стратегический тупик, пусть в современной Италии демократический строй вырождается в политику парламентских драк и коммунистических интриг…

Знаем, что все это неоспоримые факты и видим, что, несмотря на все это «вера в демократию» продолжает быть критерием добра и требованием мировой политики.

…Наши радикальные современники внушают себе и друг другу, будто эпоха монархии безвозвратно «минула» и наступила «окончательная» эпоха республики, и будто монархист есть тем самым реакционер, а республиканец есть друг всего «высокого и прекрасного.

Воззрение это прививается и распространяется искусственно, из-за кулисы, и притом в расчете на политическую наивность и слепоту массового «гражданина».

В наше время навязывание «демократии» как всеобщего, обязательного и незаменимого блага стало еще более масштабным и назойливым, изощренным и агрессивным.

Денно и нощно целые армии хорошо организованных СМИ обрушивают на сотни миллионов людей потоки информации, в которой обязательным рефреном проходит идея безусловного превосходства «демократии» над всеми другими формами власти. Каждый, кто посмеет поставить под сомнение эту незыблемую идеологическую догму, которая уже приобрела статус и силу религиозного догмата, обрекает себя на положение «политического дикаря», позволившего себе неприличную выходку в обществе высококультурных, цивилизованных людей и потому вполне заслужившего участь изгоя.»

Замечу, что немало людей заблуждается в отношении «демократии» вполне искренне.

Это и понятно, ведь сам принцип демократии отнюдь не является порочным и никчемным. Он привлекателен, красив, плодотворен, и для него в государстве, устроенном на Божьих законах и уставах, есть широчайшее поле применения. Об этом речь пойдет чуть ниже, здесь же заметим, что людям, которые в силу естественного для всякого нормального человека инстинкта свободы стоят за «демократию», надо уяснить следующее: «демократия», о которой говорят «либералы», и которую они «практикуют», есть широкая и прямая дорога в либералистический тоталитаризм.

Об этом предупреждает Иван Ильин:

«Идея «формальной демократии», выдвинутая за последние полтораста лет в качестве всемирной политической панацеи…, уже привела целый ряд государств… к величайшим затруднениям и бедствиям и уперлась в выросший из ее последовательного осуществления тоталитарный строй. Не видеть этого могут одни только доктринеры .

…Именно «формальная демократия» с ее внутренними пустотами, ошибками и соблазнами, и привела к левому и правому тоталитаризму».

То, что «демократия» как форма государственной власти всегда и везде в конечном счете ведет к тирании, отметили еще древнегреческие философы.

Нынешняя «демократия» не исключение.

Более того, именно из нынешней «демократии» — самой «развитой», набравшейся опыта в условиях научно-технической революции, взрывного роста информационных технологий, на наших глазах стремительно вырастает предсказанная Писанием самая чудовищная тирания всех времени и народов.

Тирания самая умная, самая хитрая, самая изощренная и самая страшная по своим последствиям, «высокотехнологичная» суть которой все явственней и отчетливей вырисовывается за фасадом «формальной демократии».

Особенность этой особо изощренной либерально-тоталитарной власти будет в том, что человек, ставший у государства букашкой под микроскопом, измеренный и просвеченный вдоль и поперек, взятый под полный контроль, тем не менее вообразит себя «свободным», поскольку это убеждение будет ему внушаться сотней разнообразных способов и доводов, в том числе «демократическими» механизмами власти.

А более всего в этом новейшем тоталитаризме человек будет чувствовать себя «свободным» по той причине, что ему будет обеспечена «свобода» блудить, развратничать, как только вздумается безо всякой видимой ответственности.

Людям, чрезмерно увлеченным идеей «демократии», считающим ее универсальным средством от всех общественных болезней, следует понять, что защитить общество от неумолимо наползающей на человечество самой «совершенной», «высокотехнологичной», замаскированной под «демократию» тирании способна только Монархия (наряду с Теократией) .

Для верующих людей в этом политическом парадоксе — «Монархия как средство защиты от тирании» — нет ничего неожиданного и необъяснимого.

А неумеренным приверженцам «демократии» здесь есть над чем подумать.

Что касается поля применения принципа реальной, здоровой демократии в рамках монархического государственного устройства, то именно широкое применение, укоренение демократии в самой гуще религиозной, экономической и общественной жизни народа является необходимым, абсолютно обязательным условием здоровья и крепости государственного организма в целом.

Демократия возможна и необходима :

1. в религиозной общине, где пастырь должен избираться;

2. на производстве, где основной должна быть кооперативная форма собственности с выборами руководящего состава коллективом;

3. на уровне местного самоуправления.

На этих уровнях возможно непосредственное знание народом тех, кого избирают, возможен непосредственный контроль над ними, и возможен эффективный механизм отзыва.