| Лев Гурский о Матвее Гейзере, написавшем о Зиновии Гердте |
Mar. 29th, 2012|02:49 am |
ЗАМЕЧЕННАЯ ЗАМЕЧАТЕЛЬНОСТЬ
Матвей Гейзер
Зиновий Гердт
М.: Молодая гвардия, 2012. — 272 с.
(Серия «Жизнь замечательных людей».)
Начнем с конца: осенью 1996 года, вскоре после смерти Зиновия Гердта, саратовская черносотенная газета напечатала статью, где осуждалась «неверная» позиция российских СМИ. Дескать, вместо того, чтобы освещать реальные проблемы страны, пресса зачем-то взялась оплакивать «старого еврея, умершего по возрасту».
Удивление автора выглядело наигранным. Даже самый забубенный юдофоб вряд ли мог оспорить очевидный факт всенародной популярности Гердта — уникального актера, чьим голосом говорили конферансье Апломбов в «Необыкновенном концерте», рассказчик в «Фанфан-Тюльпане», капитан Врунгель, а также многие кинозвезды — Юри Ярвет, Донатас Банионис, Тото, Луи де Фюнес, Питер О’Тул… Звездная роль Паниковского в экранизации «Золотого теленка» срослась с актером так крепко, что когда в Киеве решили поставить памятник персонажу Ильфа и Петрова, то у мнимого слепца Михаила Самуэлевича оказалась внешность реального Зиновия Ефимовича.
Подобно Жану Габену или Лино Вентуре, Гердт впечатался в зрительское сознание уже немолодым человеком. Причем с каждым годом он, как хорошее вино, набирал благородную выдержку, превращаясь в символ «коленонепреклоненного» (если вспомнить эпиграмму Валентина Гафта) достоинства и несуетливой ироничной мудрости. Недаром так органично смотрелась на актере кипа Арье-Лейба — эту роль он сыграл в двух экранизациях Бабеля. Самим фактом своего существования Гердт опровергал расхожие антисемитские мифы: о еврейском несметном богатстве, о национальной скаредности, о привычке укрываться за русским псевдонимом (сценическое имя актера, ставшее паспортным, выглядело столь же «русским», сколь и имя, полученное при рождении, — Залман Храпинович), о природной трусости (Гердт на войне был тяжело ранен, едва не потерял ногу и вернулся инвалидом).
Понятно, что в советские времена никакая популярность и никакое звание народного артиста не могли гарантировать посмертной биографии в «ЖЗЛ» — в эту святая святых покойников допускали по списку, который рождался в «патриотических» душах руководства «Молодой гвардии». Даже в демократических девяностых Гердту ничего тут не светило. Только через пятнадцать лет после кончины актера, когда новая «молодогвардейская» коммерция стала потихоньку теснить старую «молодогвардейскую» традицию, жизнь Гердта была наконец признана замечательной.
Так появилась на свет книга Матвея Гейзера.
Биограф, без сомнения, любит своего героя и хочет, как лучше. Он поэтапно перечисляет вехи жизни Гердта (учеба, студия Плучека и Арбузова, роль Вени Альтмана в пьесе «Город на заре», фронт, госпиталь, работа у Образцова, работа в кино и пр.), упоминает театральные конфликты, касается «еврейской» темы (мы узнаем, например, что юный Залман почитал культуру предков, писал стихи на идише и уважал Теодора Герцля, хотя и не был сионистом), не обходит вниманием личную жизнь героя, но…
При чтении не покидает ощущение, что книга написана на коленке, чтобы успеть к 95-летию героя. Отсюда и ляпы: в предисловии, например, автор объявляет, что «среди десятков ролей Гердта в театре и кино не было ни одной главной», но в дальнейшем упоминает спектакль «Костюмер» и фильм «Фокусник» — и там, и там у Гердта как раз главные роли, причем в картине Петра Тодоровского даже и заглавная…
Очевидно, что всякий биограф может и должен опираться на мемуары современников, но это вовсе не значит, что следует злоупотреблять школьническим монтажом, то и дело включая в свой текст чужие закавыченные фрагменты, громоздя цитату на цитату. И это еще полбеды. В тех случаях, когда Гейзер берется говорить с читателем «от первого лица», тотчас же проступает удушливая стилистика не то отдела кадров, не то провинциальной многотиражки («решительно нацелен на театральную карьеру и овладевал необходимыми для этого знаниями и навыками»).
Печальнее же всего выглядят страницы, на которых биограф Гердта появляется собственной персоной и красуется в лучах виртуальных софитов. «Мне очень понравилось его эссе о Гердте», — цитирует Гейзер вдову своего персонажа. «Его» — это Гейзера. «В вашей книге на меня особое впечатление произвела глава, посвященная Тевье-молочнику» — это уже слова Гердта, обращенные к Гейзеру. А уж когда читатель доходит до главы под названием «Мои встречи с Гердтом», в глазах начинает рябить от суетливого мелькания биографа. Он, как Фигаро, то здесь, то там: «Я спросил Зиновия Ефимовича… Я познакомил Гердта… Гердт протянул мне руку… Я подарил Зиновию Ефимовичу свою книгу…» Уже и неясно, кто главный герой книги — то ли Зиновий Ефимович, то ли сам Матвей Моисеевич?..
Примечательно, что чиновники из «Молодой гвардии», допустив Гердта до «ЖЗЛ», не удостоили его — как, впрочем, и Довлатова годом раньше — права на «полноценный», большой серийный том. Должно быть, посовещались и решили, что хватит и худосочной «малой серии», не велика цаца — актер. Чай, не генералиссимус Иосиф Виссарионович и даже не пушкинская няня Арина Родионовна.
Отдадим должное Матвею Гейзеру: автор сделал все возможное, чтобы читатель не огорчился, но обрадовался малому объему книги.
Лев Гурский
http://www.lechaim.ru/ARHIV/240/novinki.htm
upd
...я хучь и не Зиновий Гердт, но и мне Матвей Гейзер некогда уделил крупицы своего таланта: http://www.anticompromat.org/brod/apology.html
|
|