| 30 лет "делу молодых социалистов" |
[Apr. 6th, 2012|07:22 am] |
Из письма Лёшы Собченко:
Сегодня [5 апреля - В.П.] я отмечаю странный юбилей: ровно 30 лет назад, рано утром 5 апреля 1982 года в квартиру моих родителей приехала дюжина офицеров КГБ и после долгого обыска увезла меня в Лефортовскую тюрьму.
Только смерть Брежнева в ноябре того же года спасла меня от гораздо более серьезных последствий. Впрочем, серьезных последствий хватало: вскоре после обыска с отцом случился микроинсульт, потом инсульт, а потом его не стало. Когда он умер, ему было на три года больше, чем мне сейчас.
Я же умудрился "скрыться от следствия", долго бродяжничал по стране, а потом, до самого отъезда в Америку, так и не смог устроиться на приличную работу: органы затаили на меня обиду и не разрешали работать даже сторожем в "Востокинторге" или переводчиком с итальянского на Кунцевском кожевенном заводе.
По иронии судьбы, сегодняшний день я провел в Вашингтонском оркужном суде в качестве присяжного заседателя.
Alexei Sobchenko
Я тоже помню тот день тридцать лет тому назад.
Точнее вечер того дня - что я делал днем я как раз совсем не помню. То ли водил экскурсии в "Новом Иерусалиме", где тогда работал, то ли сидел в Ленинке (если я в этот день был выходной).
А после 11 вечера - может быть даже ближе к 12-и ночи - в комнату общежития в "высотке" - Главном здании МГУ, где я жил у своей мексиканской девушки (будущей жены) Лауры, вваливается взъерошенный Собченко и шопотом сообщает, что он только что из Лефортовской тюрьмы, с допроса КГБ, и что весь день у него был обыск.
Мы все трое выходим из комнаты в коридор - во-первых, потому что всегда подозревали наличие в нашей комнате "жучка", а во-вторых, чтобы не будить Либертад, 8-летнюю дочку Лауры, которая уже спала и которой рано утром было в школу.
в коридоре Собченко рассказал подробности: о ком спрашивали, что уже знают и т.д. Ни мною, ни Лаурой не интересовались, но спрашивали о Рое Медведеве, Паше Кудюкине, братьях Фадиных, Борьке Кагарлицком, Косте Барановском (знакомый Собченко, мне тогда неизвестный), "о каком-то шрифте". [о шрифте см. здесь - http://lj.rossia.org/users/anticompromat/19143.html]. Собченко перечислил мне еще какие-то имена, которые я впервые слышал и потому тогда не запомнил. [в частности, об Андрее Шилкове из Петрозаводска, Карпюке и Зайченко - бывших истфаковцах с курса Кудюкина].
В числе прочего у Собченко искали русский оригинал письма московских подпольных социалистов лидеру Компартии Италии Энрико Берлингуэру, которое он перевел на итальянский. "Не нашли - ума не приложу куда оно делось! Я был уверен, что письмо в словаре, но они листали и трясли словарь - нет его там..." (через полгода Собченко нашел письмо - в том самом словаре).
Лешка уже знал (или предполагал), что Кудюкин, Фадин и Кагарлицкий арестованы.
- А ты нам хвоста не привез? - спросил я.
- Нет, я долго плутал по метро, и если и был хвост, то я оторвался.
(в инструктаж по конспирации, который со мной за три года до того провел Кагарлицкий, тоже входил уход от слежки через метро. пригодилось кстати впоследствии неоднократно).
Втроем мы сочинили текст информационного сообщения для прессы об "арестах и обысках КГБ в Москве у группы самиздатчиков еврокоммунистического направления", который Лаура записала.
Поговорив полчаса, мы разошлись.
Лаура пошла к одному выходу из высотки - звонить с таксофона московскому корреспонденту газеты "Унита" [уточн. 07.04.2012: это был корреспондент другой итальянской коммунистической газеты "Паэзе Сера" по имени Франко, живший на Фрунзенской наб.] (она то ли прямо по телефону прочитала то, что мы насочиняли, то ли они назначили встречу назавтра - не помню уже).
А я вышел через другой выход к другому телефону и позвонил Толику Копейкину, который сторожил в ту ночь недостроенный музей художника Пластова.
- Толик, помнишь о чем мы договаривались давеча? Так вот, завтра в 7 вечера встречаемся у Большого театра.
- Ты что - меня проверяешь? - сказал недовольный Копейкин. - Брось ты этих глупостей. Никуда я не поеду, я спать хочу.
- Толик, ты не понял, всё очень серьезно...
(Буквально за неделю до этого мы с Копейкиным договорились, что если я звоню и говорю эти кодовые слова про 7 часов у Большого театра, то он должен немедленно приезжать на Ленинские горы к высотке, к выходу из Главного здания МГУ в сторону Ботанического сада).
Через 40 минут Копейкин примчался к высотке на такси, где я его уже ждал с двумя рюкзаками. В рюкзаках были ксерокопии "Большого террора" Роберта Конквеста и третий, кажется, том "ГУЛАГа" - экзепляров по 5-8 каждый (Конквест был уже разобран, но не переплетен, а Солженицын даже не разобран), был также всякий другой самиздат-тамиздат по мелочи: Иосиф Бродский, Евгения Гинзбург, Василий Аксенов, Юз Алешковский, Войнович... Солженицына и Конквеста я за пару дней до этого получил через Лешку Расторгуева от Кости Акинши, у которого был выход на ксерокс в какой-то раздолбайской организации. Никогда до этого и несколько лет после этого у меня на руках не было столько крамолы одновременно...
Копейкин погрузил рюкзаки в багажник тачки и уехал к себе в музей Пластова.
...Следующим утром, по дороге в Новый Иерусалим, я позвонил с уличного таксофона Наде Кеворковой. Трубочку поднял ее муж (тогдашний) Володя Ведюшкин, тоже мой однокурсник (как и Надя, Собченко, Копейкин, Расторгуев; в "подпольную социалистическую организацию" Ведюшкин, Копейкин и Расторгуев не входили).
- Ты уже знаешь, что у Алехо неприятности? - говорю я
Володе.
- Да, Наде вчера Лёхина жена звонила.
(я обалдеваю. у Собченко жены тогда не было. он женился на американке много лет спустя).
- Жена?... я про нашего Лешку говорю...
- А я про питерского Лёху говорю...
- А что у него тоже? - в один голос говорим мы с Ведюшкиным...
- ...А Леха вернулся домой?
- Отпустили пока.
...Получалось, что у Леонида Петровича Романкова, нашего общего друга по археологической экспедиции, тоже был обыск и допрос. Романков в подпольную группу социалистов не входил, зато дружил со всеми питерскими диссидентами и был заметным деятелем полудиссидентской "второй культуры".
А Надя как-то познакомила Лёху с Кагарлицким. То есть масштаб провала получался больше, чем мы с Собченкой предполагали.
Вечером после Нового Иерусалима я позвонил Сергею Лёзову. Он к социалистическому подполью не принадлежал, но из-за знакомства со мной также мог быть заподозрен. Встретились мы с ним или в тот же вечер, или на следующий. Скорее всего я заехал к нему на Аэропорт, где он жил с женой Олей, или наоборот он зашел к нам в высотку.
Скорее всего, при этой встрече Лёзов рассказал мне о деле его друга Олега Радзинского (сына писателя) - тот был арестован в 1982 году, но когда - весной или позже - я не помню, но во всяком случае весной к этому уже явно шло.
Весь апрель-июнь 82 года я регулярно слушал по радио "вражьи голоса" - Би-би-Си, Немецкую волну, голос Америки, а в Новом Иерусалиме удавалось ловить и "Свободу". Иногда упоминалась "группа молодых социалистов". В том числе по Свободе была прочитана (тогда же или позже - не уверен) написанная мною рецензия на журналы "Левый поворот" и "Социализм и будущее" (Архив самиздата радио «Свобода» №4694, вып. 26/82). Через кого я ее отправил на Запад - уже не помню (может быть через Лёзова).
Кстати, кажется тогда я впервые услышал (по голосам) о Глебе Павловского - его тоже арестовали в апреле 1982 года, по делу журнала "Поиски".
На ближайшую среду после 5 апреля 1982 у меня должна была состояться очередная встреча с моим основным контактом в группе, которого я знал под псевдонимом (псевдоним сейчас не вспомню; это был Миша Ривкин). Контакт на встречу у метро Краснопресненская под памятником Мужику с гранатой не пришел, из чего я заключил, что он или арестован, или опасается навести на меня слежку (Мишу арестовали, но несколько позже - в июне).
Летом в экспедиции я встретился с Романковым и порасспросил о том, о чем опасался спрашивать по телефону.
Как оказалось его обыск был по делу журнала "Мария" (журнал питерских христианских феминисток), Лёха был подписчиком этого журнала.
При обыске у него изъяли огромное количество самиздата и тамиздата, некоторые книги были с автографами авторов - в т.ч. Солженицына, Лидии Чуковской. Была там и машинописная продукция московских социалистов, но гебистов она не особенно заинтересовала. Спросили конечно для проформы "Откуда у Вас это?" (ответ: "купил в Москве на вокзале"), да и отстали. Ни про Кеворкову, ни про меня его на допросе не спрашивали.
Поскольку показаний на него у них не было, что он давал кому-то читать антисоветские книги и журналы, то сажать его не стали. Сам он, разумеется, тоже отказывался отвечать на вопросы "кто дал". Романков получил официальное предостережение от прокурора города за "антисоветскую деятельность" и вылетел с работы.
Про меня гебисты вспомнили только в августе. Как следователь Похил пытался меня вызвать на допрос в Лефортово но так и не вызвал, я неоднократно рассказывал.
upd
дело "молодых социалистов" в Википедии
upd2
версия Юрия Владимировича Андропова - Сов. секретно Экз. единственный
(Рабочая запись)
|
|
|