И — еще…

…Про Австрию же.

Помню холодную зиму, заснеженные поля и редкие огни деревень на горизонте. Казалось, из леса сейчас выбежит волчья стая, чтобы завыть на луну. Из темноты вынырнула темная махина – здание барачного типа. Дверь с улицы – оказалось, она вела прямо в коридор – была не прикрыта и у порога, внутри, намело небольшую горку снега. Выцветший линолеум в коридоре вздулся буграми, лопнул, разорвался, обнажая острова грязного то ли бетона, то ли еще чего-то. Ошарашило тяжелым запахом. Залитые синюшным от ламп дневного света, стояли прямо в коридоре, рядами, железные колченогие кровати. А на них сидели старики – в запачканных едой или еще чем-то непонятным, почти больничных, рубахах, с ввалившимися ртами и глазами. Они поглядели на нас мутным взглядом, а один, побойчее, поднял приветственно пятнистую тощую руку.

Отсюда.

Я понимаю, что, — кому-то, — это все может не нравится. И я не хочу кого-то обидеть. Дело, однако, совсем не в том, нравится это кому-то или нет. В конце-концов, — это все не важно.

Важно другое.

Читая все это, я не нахожу большой разницы между тем, что я видел в России, (видел и пережил лично) и той самой, описываемой реальностью.

К сожалению.

Независимо от того, нравится это кому-то, или — нет.

- У нас очень хорошая система домов для престарелых! – горячо говорит австриец П.

- Значит, состарившись, ты видишь себя в таком доме? – уточняю я.

- Нет! – осекается он, – нет. Я надеюсь, что умру до того, как мне придется уйти туда.

- Почему?

Вопрос, конечно же, риторический. Я и сама знаю, почему. Чтобы не оказаться в такой же ситуации, как Клара или старики с ввалившимися глазами из стылого барака в Верхней Австрии.

Там же.