О современных пророках Восточного обряда.
По мудрому совету владыки Антония, который «много раз повторял, что начинать что бы то ни было можно только с этого места, с себя», известная поэтесса Ольга Седакова разговор об «огромном, прекрасно составленном и откомментированном томе, в каком-то отношении суммирующем четыре десятилетия жизни слов владыки Антония» начинает с себя. Вернее, с начала своих духовных поисков, когда она, еще совсем юной девушкой, прочла машинописную копию небольшой статьи владыки Антония “Молитва и жизнь”. Надо сказать, что 70-е годы прошлого века были временем ужасного духовного голода. Это и вызвало огромную тягу к самообразованию, которая определила культурную всеядность нашего поколения. Тогда любая новая мысль воспринималась как откровение. Любая книга, содержащая запах фронды была сокровищем. Кажется, что у молодежи той счастливой поры, совопросников века сего, выросших в мерзости запустенья, круг чтения был довольно единообразен. Тогда все читали Киркегора, Достоевского, Шестова, Розанова, «Историю западноевропейской философии» и «Человеческое познание» Бертрана Рассела, изучали Ромен Роллана, Радхакришнана, Махабхарату Смирнова, позже стали читать патристику. При этом, у нас не было никаких духовных или нравственных ориентиров, но я помню огромную любознательность, жившую во мне и многих моих сверсниках. Ну что может быть общего между Киркегором, Расселом и Вивеканандой? Это совершенно разные, взаимоисключающие культурно - исторические типы. Но сия разнородная культура до времени мирно уживалась в сознании, расширяя метафизический горизонт личности. Естественно, что писанья живого пастыря, Митрополита Сурожского Антония, воспринимались с восторгом, “рукой праведника писано!” Тогда все смешалось в доме Облонских; в этом бродильном котле мирно уживались Киркегор и Булгаков, Якоб Беме и Иоанн Златоуст. Об этом периоде своей жизни я ничего плохого сказать не могу. Я покупал книги духовного содержанья, собрал огромную библиотеку отцов Церкви, ходил в Церковь, и никто мне не пенял на сие, спокойно крестил своих детей, и был доволен тем обстоятельством, что на литургии народа не слишком много, и локтями в спину никто не пихает.

Однако, по мере изученья богословского наследия, всеядность наших совопростников очень скоро сошла на нет, и они начали «различать духов». Произошло духовное разделение некогда дружного коллектива, который во время оно собирался у памятника Ивану Федорову. Во всяком случае, я говорю о своих знакомых. Один из них в поисках истины уехал в Индию, другой ушел в монастырь, третий стал просто скромным книготорговцем, четвертый православным фундаменталистом, а пятый католиком, (Валера-католик. Хотя надо сказать, к вещей славе фундаментализма, что на шестом десятке он бросил католичество, и вернулся в православный храм.)

Подобное духовное разделение произошло и в постсоветском обществе; одни прилепились к Православию, другие к католичеству, третьи к униональной церкви. Как грибы-поганки появилось множество самочинных собраний и еретических сект, воспользовавшись смутой, католики начали активную агитацию и пропаганду. Настало время борьбы над трупом коммунизма за умы и сердца россиян. Ныне уже можно подвести кое-какие итоги. Несмотря на все усилия пропагандистов, Россию не удалось «выбить из традиции», как о том мечтали наши западные доброжелатели. Новые православные иерархи, пришедшие на смену старшему поколенью, отличаются большей приверженностью к традиции и канонической дисциплине. Уже речи быть не может о русификации богослужебных текстов, переходе на григорианский календарь, совместном служение с инославными. Разумеется, мы живем в демократической стране, и говорить можно о чем угодно, но вышеобозначенные темы стали достоянием околоцерковных маргиналов, на которых уже никто не обращает никакого внимание. Это радует, это воодушевляет, это придает бодрость духу. Как сказал в конце 90-х годов тот же Владыка Антоний: «Бог подскажет». Господь и подсказал, и вразумил многих реформаторов, мечтавщих расколоть Православную Церковь.



Следует заметить, что Сурожский епископ, несмотря на сан и духовные дары, сей сан сопровождающие, всегда отличался некоторой нетерпимостью. На одной из московских домашних встреч начала 70-х, в ответ на возражение каким-то его мыслям Владыка удивленно сказал: “Но это просто невежливо! Я делюсь с Вами своей мыслью, а Вы мне возражаете». Это удивительно, и даже как-то странно для русского человека. Россия имела опыт «Религиозно-Философского общества», в котором принимали участие лица духовные, и партикулярные философы вовсе не стеснялись спорить с ними. Причем тут «невежливо», когда дело касается столь важных вещей. Только пророк, на наш взгляд, может возглашать: «Не перебивай, несчастный, ибо невежливо перебивать пророков», а обладал ли Владыка Антоний этим даром, мы не знаем. Во всяком случае, это не видно из его писаний. Сам Владыка Антоний, по свидетельству г-жи Седаковой, «ни о чем не говорит “вообще” - и читатель тома увидит, что, о чем бы на его страницах ни заходила речь, о евтаназии или о толковании евангельского стиха, дело всегда идет не об упрощении решения, а о затруднении его поиска, о предотвращении попытки “закрыть тему”, найти универсальную отмычку для всех закрытых дверей». Конечно, это отличается от пророческих слов, как ветхозаветных, так и христианских пророков, которые стремились высказывать универсальные сужденья, «единое на потребу», но не будем развивать далее сии мысли, дабы не попасть в разряд невежд. Сам Владыка не очень считался с авторитетами, и иной раз высказывался об оных весьма небрежно. В этом отношении знаменателен его спор с той этимологией “истины”, которую предложил о. Павел Флоренский: “естина”, “то, что объективно есть”: “Это сомнительная этимология, и это также очень опасная точка зрения. Это точка зрения, породившая самую крайнюю нетерпимость, самые жестокие религиозные преследования, потому что если отождествить истину в ее выражении с той реальностью, о которой идет речь, тогда ошибка в формулировке означает богохульство, означает непрощаемый грех” Что здесь сказать; история христианского мира говорит совершенно об ином: именно отвергнув догматы Православия, католическая церковь на протяжение 1000 лет пыталась огнем и мечем доказать православным «схизматикам» их заблуждения. К счастью, по воле Божией, эти мероприятия не удались. Разрушение догмата, который, по-сути, и есть отражение Высшей Реальности, приводит к богохульству, нетерпимости, и религиозным войнам.

Госпожа Седакова искренне полагает, что чудо есть «не что иное, как въяве происходящее общение с Богом, прямое восприятие живого, творящего слова Божия». Как учит Владыка Антоний, творение не перестает быть открытым Творцу - и творящее слово не перестает быть внятным каждому творению. По-существу, это парафраз на слова прот. Георгия Флоровского: “Говорить, что Святых Отцов уже не может быть, значит утверждать, что Святой Дух покинул Церковь”. Все это верно, но отсюда вовсе не следует, что нужно разрушать традицию, русифицировать богослужение, и переписать заново догматы и вероучительные понятия Православия. Конечно, пророчество дело возвышенное и тонкое, а Александр Македонский герой, но зачем же стулья ломать. В высказывание отца Георгия есть большая степень двусмысленности и лукавства; отцы Церкви занимались не только проблемами аскезы и христианского благочестия, они формулировали вероучительные догматические понятия, и если отцы Церкви возможны и ныне, то, стало быть, среди них возможны и те отцы, которые внесут измененья в догматическое содержанье веры; а это немедленно приведет к разрушенью Православия. Логика рассуждений всех неообновленцев проста, если Дух Божий присутствует в Церкви, то Церковь не остановилась в своем развитие, Она растет и постоянно обновляется. А если Церковь растет и обновляется, то догматические формулы Православия тоже должны обновляться. Мы, православные, это решительно отвергаем. Чем отличались наши православные подвижники и святые от инославных? Тем, что они действовали в гранях существующей традиции, опираясь на Св. Писанье и Св. Преданье. Когда Владыка заявляет, что вся его деятельность исходит из требования правды, которую он почерпнул из непосредственного общенья с Богом, “и поэтому, где бы мы ни были, наше дело не то что “проповедовать”, а каждый раз, когда кому-то нужно, сказать Божию правду, каждый раз, когда какая-нибудь ситуация конфликта, напряжения, разногласия, не брать сторону, которая нам, как церковникам или верующим, выгодна, а сказать: в этом правда Божия”, то к этой мысли следует относится с большой осторожностью. В конце концов, в подобных рассужденьях есть что-то от оракула. Все дело в том, что чудо, равно как и живое общение с Богом, как правило, прикровенно. По неизреченному милосердию своему, Господь не насилует нашей воли, свобода которой заключена в праве выбора и самостоятельного определения, что это за явление, чудо Божие, искушение супротивника, или случайное стечение обстоятельств. Здесь мы умствуя самочинно погружаемся в такие дебри, из которых сможем выйти только ориентируясь на Св. Писание и Св. Предание, ибо вся наша собственная духовная деятельность, якобы направляемая свыше, может оказаться только глупым самочинным умствованием, если не чем-нибудь еще более худшим. Присутствием Духа Божьего клянуться многие, в том числе и многочисленные секты, ну и что из этого следует? Только то, что «ни каждому духу верьте», и ничего более. Главное в другом, совпадает ли ваш духовный опыт с опытом Святых Отцов, идете ли вы вслед им, или плутаете по бездорожью, как сектанты и прочие еретики. Православные святые расставили вехи на пути, которым и нужно следовать, не то можно погрузиться в такие надмирные глубины, из которых никогда не выплыть без посторонней помощи. Владыка пишет: “Надо чтобы наши действия были действиями Самого Бога, которые Он творит через нас. Мы призваны так быть пророками”. Среди рода человеческого дар пророчества довольно редко встречается, и может случиться, что какой-нибудь ревнитель не по разуму вообразит себя пророком, а если таковых окажется много, то наша жизнь превратится в сущий бедлам.

Разумеется, все вышеизложенное – слова, слова, слова. Однако, на практике все выглядит не так благообразно, как вещает о том Сурожский Владыка. Я имею ввиду мелкую, угнетающую полемику, вспыхнувшую между митрополитом Антонием и епископом Иларионом Алфеевым. Последнего нельзя заподозрить в консерватизме и фундаментализме, отец Иларион настроен очень по-реформаторски. Однако, богослужебная практика митрополита Антония даже у него вызвала решительный протест. В Сурожской епархии очень сильно влияние обновленчества, в ней незримо витает дух матери Марии Скобцовой. Но удивительны обвиненья Владыки в адрес отца Илариона, его мама, мол, с митрополитом не здоровалась, епископ Иларион начал по-своему служить, одеяло на себя перетягивать, и так далее. Здесь русский дух, здесь Русью пахнет, «и умер Ситских пересев!». Ладно бы эта пустая история осталась «в избе», так нет, обоим участникам понадобилось «вынести сор» на всеобщее обозрение. Вот и верь после этого новоявленным пророкам. Все это слишком сомнительно, как-то удручающе неискусно, и действительно отдает протестантизмом Восточного обряда. Упаси нас Господи от этих заблуждений.

---

Я категорически не приемлю синдодальную стилистику автора и его натужную мину по поводу патриархийных игрищ, но это не значит, что он не прав по существу предмета. Что же касается русского духа - то этот дух для меня безспорно приемлемее русофобского духа hgr и прочих "суздальцев". И уж всяко сродственнее Православию (истинному).





Взято с независимого архива кураещины.
В качестве отдельной темы было оперативно удалено кураевским "министерством правды".

Кстити, для ценителей Кротова. "Ираклий Тапир", которому отвечает автор - это он, Яков.