Бернардо. Кто здесь?
Франциско. Нет, ты ответь. Стой, назови себя!
Бернардо. Да здравствует король!
Франциско. Бернардо?
Бернардо. Я.
Франциско. Ты прибыл в точности в урочный час.
Бернардо. Двенадцать бьет – ступай-ка спать, Франциско.
Франциско. Спасибо, что сменил. Собачий холод,
И тягостно на сердце.
Бернардо.  Спокойно было?
Франциско. Мышь не заскреблась.
Бернардо. Ну, доброй ночи.
Горацио с Марцеллом повстречаешь,
Товарищей по страже – шли ко мне.
Франциско. Вот часом не они? Стой, кто идет?

Входят Горацио и Марцелл.

Горацио. Друзья идут.
Марцелл. И слуги короля.
Франциско. Всем доброй ночи.
Марцелл. Доброй, честный воин.
Кто принял пост?
Франциско. Меня сменил Бернардо.
Так доброй ночи.

Уходит.

Марцелл. Эй, Бернардо!
Бернардо. Слушай,
Горацио с тобой?
Марцелл. Отчасти да.
Бернардо. Привет, Горацио, привет, Марцелл.
Марцелл. Ну что, виденье объявилось снова?
Бернардо. Я ничего не видел.
Марцелл. Горацио считает это бредом,
И не имеет веры в то, что мы
Здесь в ужасе уже видали дважды.
Я заманил его с собой сюда
Считать минуты стражи вместе с нами,
Пусть, если снова явится, одобрит
Он наше зренье, и промолвит к тени.
Горацио. Нет-нет, не явится.
Марцелл. Присядем здесь
И снова прожужжим тебе все уши,
Раз ты их запер от рассказов наших,
Что видели две ночи мы подряд.
Горацио. Ну что ж, присядем,
И пусть Бернардо все расскажет нам.
Бернардо. Минувшей ночью,
Когда звезда на запад от зенита
Прошла светить как раз в ту часть небес
Где светит нынче, я здесь был с Марцеллом,
Пробило первый час…

Входит Тень.

Марцелл. Стой, помолчи, вот он явился вновь!
Бернардо. Все тот же образ – как король покойный.
Марцелл. Ты мудр, Горацио – поговори с ним.
Бернардо. Король, не правда ли? Смотри, Горацио.
Горацио. Как вылитый - меня сковало страхом.
Бернардо. Он ждет вопросов.
Марцелл. Спрашивай, Горацио.
Горацио. Кто ты, скажи, захватчик этой ночи,
В обличии прекрасном и доспехах
Монарха датского, который предан
Земле? Я заклинаю небом – молви!
Марцелл. Он уязвлен.
Бернардо. Смотрите: он уходит!
Горацио. Стой! Говори! Молю тебя – ответь!

Тень уходит.

Марцелл. Ушел и не дает ответа.
Бернардо. Горацио, ты весь дрожишь и бледен –
Ну что, похоже все-таки не бред?
Что ты об этом думаешь?
Горацио. Свидетель Бог, вовек бы не поверил,
Когда бы не способность к убежденью
Открытых глаз.
Марцелл. Схож с королем?
Горацио. Как ты с самим собой.
Доспехи те же, что надел он к битве
С норвежским горделивым королем.
И хмурился, как прежде в гневе ратном,
Когда поляков санных бил на льду.
Невероятно.
Марцелл. Вот так же дважды в этот час глухой
Он в панцире тревожил нашу стражу.
Горацио. Что думать тут – ума не приложу.
Но, я сказал бы в целом или общем,
Недобрый знак для нашего престола.
Марцелл. Ну ладно, сядь и вот что расскажи:
С чего здесь наши пристальные вахты
Так еженощно тяготят датчан,
Зачем из бронзы отливают пушки,
Скупают чужеземную броню?
И корабельщики, чей тяжкий труд
Равняет нынче будни с воскресеньем?
Куда мы правим в этой потной спешке,
Где ночь работает бок о бок с днем –
Кто может мне ответить?
Горацио. Я могу –
По крайней мере слухи. Наш король
Покойный, чей сейчас являлся образ,
Мы знаем, был норвежским Фортинбрасом,
Который столь гордыней одержим,
На битву вызван. Доблестный наш Гамлет,
Покрытый славой в нашей части света,
Убил врага, а тот по договору,
По всем канонам рыцарства и права,
Лишился вместе с жизнью всех земель
Захваченных, и уступил их нам.
Им в компенсацию залог надежный
Был выдвинут, который отошел бы
Под руку Фортинбраса, будь ему
Победа суждена, точь в точь как нынче
По согласованным статьям его
Залог достался Гамлету. Наследник,
Горячий Фортинбрас, не вняв уроку,
Со всех концов Норвегии собрал
Несметный сброд отчаянных голов
За плату и довольствие, дерзая,
Как мы имеем доводы считать,
Отнять у нас при помощи меча
И гнета земли, отданные нам
Его отцом. Вот в чем, сдается мне,
Источник наших тщательных трудов,
Причина стражи, скорых снаряжений
И сумасшедшей спешки всей страны.
Бернардо. Не сомневаюсь, так оно и есть,
Не оттого ли вещее виденье
Нас в стражу посещает – сам король,
Который был и есть исток войны.
Горацио. Все это сор у разума в глазу.
В величественном римском государстве
В канун убийства Юлия могилы
Зияли пустотой, и мертвецы
По улицам скитались, бормоча,
Сочились звезды кровью и огнем,
Дрожало солнце, влажная звезда,
Опора всей империи Нептуна,
На подступах к затменью трепетала.
Такие вот кануны злых времен,
Неведомых предначертанья судеб,
Пролог недобрых предзнаменований
Нам суша демонстрирует и твердь,
Напасть на наши земли и народ.
Но чу – смотри! Вот он подходит снова.

Вновь входит Тень.

Ни с места – пусть погибель. Стой, виденье!
Коль голоса тебе известен звук –
Заговори.

Кричит петух.

Коль явственна тебе судьба страны,
Хотя в неведенье остаться слаще – о, говори!
И если ты при жизни погребал
Награбленный барыш в земной утробе,
Что духам честной не сулит кончины –
То где? Останови его, Марцелл.
Марцелл. Я, может быть, его ударю пикой.
Горацио. Да, если не задержится.
Бернардо. Вот он!
Горацио. Вот он!
Марцелл. Ушел.

Тень уходит.

Горацио. Неправы мы, торжественную тень
Насилием неловким оскорбляя.
Как самый воздух он неуязвим,
И наши посягательства нелепы.
Бернардо. Он молвил бы, не закричи петух.
Горацио. И виновато вдруг заторопился,
Заслышав жуткий окрик. Я слыхал,
Что этот утренний горнист, петух,
Своим пронзительным и вещим зовом
Обычно будит утреннего бога.
Тогда в воде, в огне, в земле и в тучах
Блуждающий спешит укрыться дух
К себе в нору, и этому поверью
Мы подтвержденье видели сейчас.
Марцелл. Он растворился с пеньем петуха.
А говорят, с приходом Рождества,
Когда Спаситель наш на свет явился,
Рассветный вестник напролет всю ночь
Поет, и духи выходить не смеют,
И ночь чиста – от магии планет,
От нечисти и ведьминых наветов –
Так свято все тогда и благодатно.
Горацио. Да, так я слышал и отчасти верю.
Глядите, утро в розовом уборе
В росе восходит на восточный холм.
Закончим стражу. Вот вам мой совет:
Давайте все, что нам явилось ночью,
Расскажем Гамлету – и я клянусь,
Что дух, для нас немой, ему ответит.
Согласны вы сказать ему об этом,
Как нам велит любовь к нему и долг?
Марцелл. Да, решено, и я, похоже, знаю,
Где в это утро мы его найдем.