Акт II

Сцена II (продолжение)

[Полоний продолжает]

Послушно мне вручила дочь моя
И это, и еще другие письма –
По датам, содержанию и месту
Все разъяснила.
Клавдий. Чем отвечала Гамлету она?
Полоний. Какого обо мне вы мненья?
Клавдий. Вы преданный и честный человек.
Полоний. Весьма надеюсь. Рассудите сами,
Когда впервые вспыхнул сей роман, –
А я его приметил даже прежде,
Чем дочь призналась – что бы вы тогда,
Подумали, о королева, если б
Я притворился стулом или пнем,
Чуть про себя хихикнул, но не больше,
Или ответил вялым равнодушьем?
Что б вы сказали? Нет, я спохватился
И наставленье дочери прочел:
«Принц Гамлет», дескать, «не тебе чета,
Закончим этот флирт». И предписал,
Чтоб впредь его к себе не допускала,
Ни от него курьеров, ни подарков.
Она совет мой к сердцу приняла,
И он, отвергнутый, о чем и речь
Ведем сегодня, впал в тоску и в пост,
Затем бессонница и слабость в целом,
Круженье головы и постепенно
Лишение ума и бред, предмет
Тревоги нашей.
Клавдий (Гертруде). Думаешь, похоже?
Гертруда. Вполне возможно.
Полоний. Да разве так бывало, чтобы я
Сказал, что все вот так на самом деле,
А было бы не так?
Клавдий. Нет, не припомню.
Полоний (показывая на свою голову и плечи) Вот это с этого снимите, если
Солгу. Смекалка выведет всегда
На истину, хоть спрячут в самом центре
Земли.
Клавдий. Но как нам в этом убедиться?
Полоний. Он иногда часами ходит здесь
В прихожей зале.
Гертруда. Да, я замечала.
Полоний. В такой момент я дочь к нему пущу.
(Клавдию) Мы с вами встанем там за гобеленом
Послушать. Если он ее не любит
И помешался не на этом пункте,
Тот мне найдите должность поскромней,
На ферме, скажем.
Клавдий. Можно попытаться.

Входит Гамлет, читая книгу.

Гертруда. Ах, бедный, вот и он явился с книгой.
Полоний. Пожалуйста, оставьте нас вдвоем,
Я с ним хочу поговорить. Позвольте.

Клавдий и Гертруда уходят.

Как поживает господин мой Гамлет?
Гамлет. Благодаренье Богу, хорошо.
Полоний. Вы знаете, кто я, милорд?
Гамлет. Прекрасно знаю. Вы торгуете рыбой.
Полоний. Нет, неправда.
Гамлет. Будь вы хотя бы так же хороши.
Полоний. Хорош, милорд?
Гамлет. Да, сударь. Если хорошо подумать, в этом мире хорош только один из тысячи.
Полоний. Истинная правда, милорд.
Гамлет. Ибо если солнце разводит опарышей в мертвой собаке,  этой благодарной для поцелуя почве… О, у вас есть дочь?
Полоний. Есть, милорд.
Гамлет. Не выпускайте ее на солнце. Разумение – великая вещь, но если ваша дочь понесет, то, разумеется… Остерегитесь, друг мой.
Полоний (в сторону) Что бы он такое имел в виду? Никак не оставит в покое мою дочь. Но он меня вначале не узнал. Он сказал, что я торгую рыбой. Далеко это у него зашло, далеко. И то правда, в молодости я впадал в крайности из-за любви, очень похоже. Поговорю-ка с ним еще. (К Гамлету). Что это вы читаете, милорд?
Гамлет. Слова, слова, слова.
Полоний. А в чем там дело, милорд?
Гамлет. Между кем и кем?
Полоний. Я имею в виду, о чем вы читаете.
Гамлет. Клевета, сударь. Этот прохиндей пишет, что у стариков седые бороды, что лица их сморщены, что из глаз у них сочится густой янтарь и сливовая смола, что они сильно ущерблены в рассудке, и что у них хилые ляжки – всему этому сударь, я с великой охотой и радостью верю, но, по-моему, дурно об этом вот так писать, ибо и вы, сударь, состарились бы не хуже меня, если бы могли ходить задом, как краб.
Полоний (в сторону). В его безумии есть все же метод.
(Гамлету) Не уйдете ли от сквозняка, милорд?
Гамлет. В могилу.
Полоний. Тоже верно, там без сквозняков. (В сторону) Как многозначительны иногда его ответы. Такие вот перлы безумия, до которых разуму и здравому рассудку так за милую душу не докопаться. Оставлю его и быстренько организую ему встречу с дочерью. (Гамлету) Ваше высочество,  я покорнейше освобождаю вас от моего присутствия.
Гамлет. Вы не в силах, сударь, освободить меня ни от чего другого, с чем я расстался бы столь же охотно  - кроме жизни, кроме жизни, кроме жизни.
Полоний. Всех благ, милорд.
Гамлет (в сторону). Эти нудные старые болваны.

Входят Розенкранц и Гильденстерн.

Полоний. Не Гамлета ли ищете? Вот он.
Розенкранц. Спасибо, сударь.

Полоний уходит.

Гильденстерн. Ваше высочество.
Розенкранц. Мой повелитель.
Гамлет. Ах, мои замечательные друзья! День добрый, Гильденстерн. И Розенкранц! Как дела, ребята?
Розенкранц. Как у любого в этом грешном мире.
Гильденстерн. Довольны счастьем, пусть и небольшим, –
Не пуговка на кепке у судьбы.
Гамлет. Но и не подошвы ее сапог.
Розенкранц. Не то и не другое.
Гамлет. Тогда вы в окрестностях ее талии, в средоточии ее милостей.
Гильденстерн. Точно, мы ее органы.
Гамлет. В сокровенных органах судьбы? О, как верно. Она – шлюха. Что нового?
Розенкранц. Ничего, милорд, кроме того, что мир становится честным.
Гамлет. Значит, близится судный день. Но это неправда. Позвольте вопрос поконкретнее. Чем вы, друзья, провинились перед судьбой, что она прислала вас сюда, в тюрьму?
Гильденстерн. В тюрьму, милорд?
Гамлет. Дания – тюрьма.
Розенкранц. Тогда и весь мир.
Гамлет. Да, и здоровенная, со множеством камер, карцеров и темниц. А Дания – одна из худших.
Розенкранц. Нам не кажется, милорд.
Гамлет. Ну да, вам нет, потому что нет ничего хорошего или плохого, кроме как в мыслях. Для меня она тюрьма.
Розенкранц. Это потому, что у вас честолюбие. Она слишком тесна для вашего ума.
Гамлет. Боже, я жил бы в ореховой скорлупе и считал бы себя королем бескрайнего пространства, если бы не эти дурные сны.
Гильденстерн. Эти сны и впрямь признак честолюбия,  потому что суть честолюбия есть лишь тень сна.
Гамлет. Сон сам по себе всего лишь тень.
Розенкранц. Воистину, и я считаю честолюбие настолько невещественным и легким качеством, что оно лишь тень тени.
Гамлет. Тогда я полагаю, что тела есть только у нищих, а все наши монархи и герои на ходулях – только тени нищих. Не пройти ли внутрь? А то я, честно говоря, плохо соображаю.
Розенкранц, Гильденстерн. Мы к вашим услугам.
Гамлет. Ничего подобного, я не причисляю вас к моим слугам, хотя, сказать по совести, прислуживают мне ужасно скверно. Но уж коли по-дружески – скажите мне, что вас занесло в Эльсинор?
Розенкранц. Навестить вас, милорд, никаких других дел.
Гамлет. При моей нищете я небогат и благодарностью, но я благодарю вас, и благодарности моей, милые друзья, цена, конечно же, ломаный грош. За вами не посылали? Это ваше собственное предпочтение? Это посещение не по просьбе? Ну-ка, давайте со мной по совести. Ну-ка. Говорите начистоту.
Гильденстерн. Что нам сказать, милорд?
Гамлет. Что угодно, но по существу вопроса. За вами посылали, и в выражениях ваших лиц – своего рода признание, которое вашей скромности недостает сил скрыть. Я знаю, дорогие король и королева посылали за вами.
Розенкранц. С чего бы, милорд?
Гамлет. Вот это я и хотел бы от вас услышать. Но заклинаю вас, правами нашей дружбы, нашей совместной молодостью, обязательствами нашей нерушимой любви и чем бы ни заклинал вас более близкий и искусный заклинатель, будьте со мной прямы и откровенны: за вами посылали или нет?
Розенкранц (Гильденстерну) Что скажешь?
Гамлет (в сторону) Ну нет, я с тебя глаза не спущу – (Гильденстерну) если любите меня, не таитесь.
Гильденстерн. Милорд, за нами посылали.

(Окончание следует.)