Акт III

Сцена III

Входят Клавдий, Розенкранц и Гильденстерн.

Клавдий. Он мне не по душе, да и негоже
Давать безумцу волю. Приготовьтесь,
Я в Англию пошлю вас с порученьем,
И вместе с вами отбывает принц.
Благополучье нашего престола
С его затменьем, что ни час, то горшим,
Несовместимо.
Гильденстерн. Мы не подведем.
Священен этот долг и непреложен –
Столь многих от угрозы ограждать,
Что вашему величеству подвластны.
Розенкранц. Любая жизнь должна по мере сил
И крепости рассудка защищать
Себя от всех напастей, а тем паче
Та, от которой существо и благо
Всех подданных исходит. Смерть монарха
Затягивает, как водоворот,
Все, что вблизи; подобно колесу,
Воздвигнутому на вершине, спицы
Протягивает сотнями к созданьям
Скромней достоинством, и если рухнет,
Любой из прикрепленных и малейших
Сорвется вслед. Когда король вздохнет,
Всеобщий стон стоит над королевством.
Клавдий. Готовьтесь же к поспешному отплытью,
Пора смирить оковами опасность,
Блуждающую вольно.
Розенкранц, Гильденстерн. Мы готовы.

Уходят Розенкранц и Гильденстерн.
Входит Полоний.

Полоний. Милорд, он в спальню к матери идет.
Я спрячусь за шпалерой, чтобы все
Прознать. Она уж с ним поговорит.
И, как вы мудро подсказали сами,
Необходим свидетель – ибо мать
Пристрастна, - чтобы мнение составить
Об их беседе. Государь, прощайте,
Я навещу вас прежде, чем ко сну
Вы отойдете.
Клавдий. Да, благодарю.

Полоний уходит.

Клавдий. Моих деяний смрад восходит к небу,
На нем печать предвечного проклятья –
Братоубийство. Не идет молитва –
Хоть воля и намеренье остры,
Вина сильней, и волю одолеет,
И, как зачинщик двух совместных дел,
Ни к одному не в силах приступить,
Бросаешь оба. Чертова рука –
Пусть вся от крови братской заскорузла,
Тебя ли не отмоет дождь небесный
До снежной белизны? На что и милость,
Как не затем, чтоб миловать злодейство?
Что есть молитва, не двойная ль сила,
Нас от паденья предостерегать
Иль падшего прощать? Тогда молюсь.
Грех в прошлом. Но какая же молитва
Подстать? «Прости мне подлое убийство»?
Нельзя, коль я уже заполучил
Все, для чего затеял преступленье:
Корону, Данию и королеву.
Как быть прощенным, не вернув добычи?
В юдоли нашей проклятой порой
Преступник развращает правосудье
И делится награбленным с судьей
Для подкупа. Но неподкупен суд
Небес. Его законы коренятся
В его природе, вот где мы должны
Представить язвы своего злодейства
Все без утайки. Как же быть? Пытаться
Раскаяться? О, смертный мрак души,
Что тщится выбраться из бездн греха
И вязнет глубже. Ангелы, на помощь!
Колени – оземь. Ты, стальное сердце,
Расслабься мягче нежных мышц младенца.
Все может обойтись (опускается на колени).

Входит Гамлет.

Гамлет. Мой час настал. Он молится, гляди,
И мне пора. И он отсюда – в рай.
Месть совершится. Что-то здесь не так.
Убийца моего отца – и я ли
Отправлю негодяя прямиком
На небеса?
Но это же подарок, а не мщенье.
Он взял отца в запале всех страстей,
С грехами, словно майский сад, в расцвете,
И где мне знать, каков их горький список?
Коль по себе и времени судить,
То он немал. И что тогда за месть –
Сразить убийцу в покаянный миг,
Когда он совесть выстирал в дорогу?
Нет.
Назад, мой меч, до той поры коварной,
Когда он спьяну спит, впадает в ярость
Или в кровосмесительной постели,
В азарте за игрой, в любой другой
Позиции без шанса на спасенье –
Тогда он твой, чтоб пятками в зенит,
И чтоб душа была чернее ада,
Куда он и провалится. Мать ждет,
Меч медлит – пусть немного поживет.

Гамлет уходит.

Клавдий (поднимаясь с колен). Слова стремятся ввысь, но мысли тут.
Слова без мыслей к небу не дойдут.

Уходит.