отличное.

в предыдущем мне показалось - без знаков препинаний - что это третий муж теперь за кормой с бойфрендом-сербом.

а вест-честер - это реальный жизненный факт или по какой-то другой причине упомянут? просто там теперь крупная поэтическая конференция проводится.

простите за такой нескромный вопрос :)

Городков с таким названием в Америке чертова уйма. Вы, скорее всего, имеете в виду тот, что под Нью-Йорком. Нет.

нет, он в Пенсильвании :)

Тогда Вы попали. Забавно.

http://citypaper.net/articles/053101/list.mixpickc.shtml - вот тут немножко про конференцию, если интересно.

сайт самой конференции, как и сайт вест честер юниверсити, увы, лежит.

.

Алексей Петрович,здравствуйте! Отпрвил Вам письмо на е-мейл, который с Вашей страницы
на www.vavilon.ru - надеюсь, что дойдет. Прилетаю в Прагу в четверг, 3-го ноября,
в ближе к 17.00. Проживать буду в отеле "Seven Days"
см.http://www.ice-nut.ru/czech/ch_pr_sev.htm
надеюсь Вас повидать.
Кабанов

gg_gurnal@mail.ru

Очень рад вашей встрече, господа хорошие! Думается, что она доставит вам обоюдное удовольствие...
Жаль, не будет моего наставника Бахыта...

Что хорошо, то ты и сам знаешь, - а вот слышит ли хоть кто-нибудь эту силлабику? Или все думают, что это дольник-паузник?
Жаль будет, если эта форма так твоей лично и останется. Можно прекрасно пользоваться. Кстати, и цезура тоже не мешает (точнее, ее вообще не видно, где появляется).

Женечка, а стоит ли считать ангелов на острие иглы? Назовем это - по прошествии двух с лишним веков - дольником с дополнительным дисциплинирующим элементом, т.е. равносложием. Кург завершился - грань между силлабикой и регулярным метром уже стерлась.

Для тебя стерлась, для меня нет, иначе бы я не пыхтел над этим. Это не дольник, а силлабика именно потому, что я считаю не ударения, а слоги.

Да мне как читателю плевать чего вы там щитаете, Алексей Петрович. После уже помянутых двух веков пиитики российской - если у вас недостанет там слога или двух, никто и внимания не обратит! Ибо нынешний читатель не считает слоги, а слушает внутреннюю музыку стиха.
Кстати, когда позаимствовали силлабику у поляков, силлаботоники просто не было. Не с чем было сопоставлять. А ваша силлабика существует на фоне сами знаете чего, многих и многих томов, написанных, по меткому выражению Жени, дольниками-паузниками.

Конечно же была. Или ты думаешь Шекспир в оригинале гекзаметром? Те же немцы, у которых в конечном счете позаимствовал Ломоносов, все только силлабо-тоникой и писали.

И потом, почему ты подставляешь свое мнение на место моего? Вот настрочи сам силлабическое, а потом и объясняй всем, что это только иллюзия.

На русском языке, в смысле, не было. А своего мнения я не подставляю вовсе, любезный Алексей Петрович. Стихи, несомненно, силлабические. Мб, кто-то и будет считать слоги. Однако же - разве истина не рождается в спорах? Even if we agree to disagree.
:-))

Истина в спорах только гибнет. Это хороший человек сказал, и очень давно.
Часть (когда дело идет о культуре) почти всегда больше целого. Это другой умный человек сказал, хотя и не очень известный у нас (зато известный во всем мире, даром что в Казани жил).
И т.д.
На похоронах аристотелевой логики выпивали разве что наши прадеды. Дедам еще алкоголь не полагался, они в колыбельках лежали.

peut-etre, chere Eugene

Vielleicht, auch meine ich.
Однако рекомендую кроме Аристотеля:
http://www.geocities.com/karkaina22/nvs-8.html
Ибо в Казани не один Лобачевский самозародился.

Игнорируя для ясности замечания нашего монгольского друга, которые к моему мнению никакого отношения не имеют.
Начнем с того, что я-то слышу. Что же касается читателей, то орган восприятия за 250 лет, конечно, атрофировался, и есть тенденция воспринимать как несколько покореженный дольник. Но когда я вношу ясность, читатели делятся на тех, кто о силлабике знает и начинает пытаться воспринимать именно как написано, и на тех, кто не имеет представления, что это такое, и там недоумений больше. Кое-какие впечатления можно увидеть вот под этим стихотворением (http://www.livejournal.com/users/aptsvet/2005/07/17/) и под двумя последующими.

На самом деле, вопреки мнению означенного Теодора, я очень заинтригован этой метрикой и не старался бы зря, если бы это был только "дольник с дополнительным дисциплинирующим элементом".

ЧЕго пургу гнать, Алексей Петрович? Почему покореженный, когда наоборот, более строго организованный? И чем вас так уязвил "дольник с дополнительным дисциплинирующим элементом"? По-моему, спор схоластический.
А писать продолжайте, Алексей Петрович. У вас несомненный талант. Можно даже попробовать напечатать, для начала - в местных органах, а там, чем черт не шутит, в "Просторе" или "Сибирских огнях".

А могу в "Огнях" на твою протекцию рассчитывать, патриарше? Давно мечта саднит. А если ты про местные органы, то жэковские и дэзовские стенгазеты дано пришли в упадок, настоящему таланту дебютировать больше негде. Урод Народов, или как его там, сегодня в люди вряд ли выбился бы.

Нащот "огней" не уверен, а в газете "За автомобильные кадры" могу поспособствовать, да и в "Совецком керамике" тож. И - вот оно! - с учетом перестройки! - в газете "Совецкий цирк". Но с вас бутылка будет, Алексей Петрович.

Нет, я-то тринадцатисложник слышу - я вообще приучил себя считать и слоги, и стопы, притом механически, не думая о них.
Грань не стираларась: она просто этого не делала. Если объявить силлабику дольником с оговорками, в русском языке опять будет шесть коммунистических падежей, а мне их не надо (все таки их девять, плюс еще один дополнительный).
Я пытаюсь найти (во русское занятие!) хоть кого-то третьего, кто эти силлабические строки слышит. Не имитирует польское стихосложение (этим Эпппель занимается) - а способен воспринять то, что ты сейчас делаешь, именно как тринадцатисложник, бесцезурную замену александрийской строки с женским окончанием.
Дольник пусть забирает себе Сам-Знаешь-Кто.

Дух захватывает, как и предыдущее. Однако усталости-то, усталости сколько! Алексей Петрович, берегите себя, чаще выпивайте с товарищами. А то такая крутая безнадега, глядишь, и переползет из стишка в частную жизнь, наплачетесь!
Кстати, знаете на кого очень похоже?
Ну, не взбрыкивайте, на поэтов - ни на кого.
Но в чем-то - чистый Антон Павлович.

Ох, Теодоре!
Почему это Антон Павлович не поэт? Почитайте у В.Ф.Маркова его стихи - капитану Лебядкину не снилось!
Так что не переползет.
Ибо на ОДНОГО поэта очень похоже. Но он по-английски писал.

Не томите, Женечка - кто?
А про стишки АП я впервые слышу. Есть в сети? Жду с нетерпеньем!

Чехова-Маркова сегодня искать не буду, устал. А на месте, на полке, не обнаружил.
Поэт же - гений Шотландии, мы его давно отследили и у себя на сайте уже почти что его книгу приготовили. Правда, тут еще биографию надо знал, был он ткач, и лет в сорок решил, что он поэт-гений. Так его даже в Штаты возили с концертами выступать. Числится худгим поэтом в мире.

William Topaz McGonagall
1825/1830 – 1902

The Burns Statue
(A Fragment)

This Statue, I must confess, is magnificent to see,
And I hope will long be appreciated by the people of Dundee;
It has been beautifully made by Sir John Steell,
And I hope the pangs of hunger he will never feel.

This statue is most elegant in its design,
And I hope will defy all weathers for a very long time;
And I hope strangers from afar with admiration will stare
On this beautiful statue of thee, Immortal Bard of Ayr.

Fellow-citizens, this Statue seems most beautiful to the eye,
Which would cause Kings and Queens for such a one to sigh,
And make them feel envious while passing by
In fear of not getting such a beautiful Statue after they die.

(Я просто взял покороче, обычно у него все страницы на 3-4).

Блеск. Лебядкин повержен.

Тогда вот тебе еще для развлечения.

The Execution of James Graham, Marquis of Montrose:
A Historical Poem

'TWAS in the year of 1650, and on the twenty-first of May,
The city of Edinburgh was put into a state of dismay
By the noise of drums and trumpets, which on the air arose,
That the great sound attracted the notice of Montrose.

Who enquired at the Captain of the guard the cause of it,
Then the officer told him, as he thought most fit,
That the Parliament dreading an attempt might be made to rescue him,
The soldiers were called out to arms, and that had made the din.

Do I, said Montrose, continue such a terror still?
Now when these good men are about my blood to spill,
But let them look to themselves, for after I am dead,
Their wicked consciences will be in continual dread.

After partaking of a hearty breakfast, he commenced his toilet,
Which, in his greatest trouble, he seldom did forget.
And while in the act of combing his hair,
He was visited by the Clerk Register, who made him stare,

When he told him he shouldn't be so particular with his head,
For in a few hours he would be dead;
But Montrose replied, While my head is my own I'll dress it at my ease,
And to-morrow, when it becomes yours, treat it as you please.

He was waited upon by the Magistrates of the city,
But, alas! for him they had no pity.
He was habited in a superb cloak, ornamented with gold and silver lace;
And before the hour of execution an immense assemblage of people were round the place.

From the prison, bareheaded, in a cart, they conveyed him along the Watergate
To the place of execution on the High Street, where about thirty thousand people did wait,
Some crying and sighing, a most pitiful sight to see,
All waiting patiently to see the executioner hang Montrose, a man of high degree.

Around the place of execution, all of them were deeply affected,
But Montrose, the noble hero, seemed not the least dejected;
And when on the scaffold he had, says his biographer Wishart,
Such a grand air and majesty, which made the people start.

As the fatal hour was approaching when he had to bid the world adieu,
He told the executioner to make haste and get quickly through,
But the executioner smiled grimly, but spoke not a word,
Then he tied the Book of Montrose's Wars round his neck with a cord.

Then he told the executioner his foes would remember him hereafter,
And he was as well pleased as if his Majesty had made him Knight of the Garter;
Then he asked to be allowed to cover his head,
But he was denied permission, yet he felt no dread.

He then asked leave to keep on his cloak,
But was also denied, which was a most grievous stroke;
Then he told the Magistrates, if they could invent any more tortures for him,
He would endure them all for the cause he suffered, and think it no sin.

On arriving at the top of the ladder with great firmness,
His heroic appearance greatly did the bystanders impress,
Then Montrose asked the executioner how long his body would be suspended,
Three hours was the answer, but Montrose was not the least offended.

Then he presented the executioner with three or four pieces of gold,
Whom he freely forgave, to his honour be it told,
And told him to throw him off as soon as he uplifted his hands,
While the executioner watched the fatal signal, and in amazement stands.

And on the noble patriot raising his hands, the executioner began to cry,
Then quickly he pulled the rope down from the gibbet on high,
And around Montrose's neck he fixed the rope very gently,
And in an instant the great Montrose was launched into eternity.

Then the spectators expressed their disapprobation by general groan,
And they all dispersed quietly, and wended their way home
And his bitterest enemies that saw his death that day,
Their hearts were filled with sorrow and dismay.

Thus died, at the age of thirty-eight, James Graham, Marquis of Montrose,
Who was brought to a premature grave by his bitter foes;
A commander who had acquired great military glory
In a short space of time, which cannot be equalled in story.