Училка - в Москве, а я в - антологии. У меня есть в Москве знакомая училка русской литературы, которая утверждает, что "Тайные записки" Пушкина должны быть включены в академическое издание его сочинений. Она много чего ещё утверждает, но делает это конфедициально, чтобы её не выгнали из элитной школы для детей миллиардеров, в которой она преподаёт.
Вот она-то мне и прислала рецензию на антологию русской поэзии, которая опубликована в последнем номере
газеты "Литература". Прочтя эту рецензию, училка стала утверждать, что меня тоже надо вклчать в школьную программу литературы. Я как мог, пытался её разубедить, но она упрямо настаивает на своём. Ну что с ней теперь делать?
Так как
на сайте перестали выкладывать тексты статей, а требуют подписки, то я, пользуясь училкиным энтузиазмом, знакомлю всех с этой рецензией.
Книжная полка
РУССКИЕ СТИХИ 1950-2000: Антология (первое приближение) : В 2 т. / Сост. И.Ахметьев, Г.Лукомников, В.Орлов, А.Урицкий. М.: Летний сад, 2010. 920 с. + 896 с.
Выйдя в свет, всякая антология вызывает множество нареканий из-за вынужденной неполноты, а всякий составитель принимает вместо похвал ненависть, презрение сочинителей, оставшихся за её пределами.
Как стихотворец, в антологии представленный, личных претензий, естественно, я не имею, а потому взгляну на внушительные эти тома как литературовед.
Наиболее сложным в антологии, задача которой — по возможности, объективно отразить литературу какого бы то ни было исторического периода, является выбор единицы измерения.
Для полувека, где четыре десятилетия пришлись на советскую эпоху, а времена оказались наиболее смутными, расплодившими вдоволь дельцов, лгунов и шарлатанов, в том числе и от искусства, тогда как многие, силою ли обстоятельств, руководствуясь ли собственным вкусом, пребывали в стороне, убегая от этой постыдной и докучной суеты, иногда растворяясь до полной анонимности, такой единицей должен быть не автор, а произведение.
Бывает, и сочинитель неизвестен, может, и не написал больше ничего путного, а творение его существует, поражая настойчивостью своего бытия. Итак, составители мерили вовсе не безразмерное стиховое пространство той единицей, что когда-то носила превосходное и точное название "стихотворная пьеса": автор может быть представлен единственной, но достойной вещью, а если их несколько, следует говорить о некой художественной индивидуальности.
Остроумное это положение спорно. Ю.Левитанский создавал целые книги, объединённые общей темой, метафорой, сюжетом. Отдельное стихотворение выполняет в таких композициях роль подсобную. Тем не менее конструкция без этих стихотворений неполна или же и совсем распадается. Стихи Б.Слуцкого и вовсе образуют поэтический эпос, возможно ли оттуда вычленить пусть несколько десятков блистательных вещей без ущерба для контекста.
Составители вынужденно выбирают. И сторонние наблюдатели зачастую зорче автора. Тот варьирует жанры — здесь и лирическая элегия, здесь и статья для газеты, тот предельно расширяет тематику — от сезонной посадки роз до заметок из серпентария, считая, что именно так сможет осуществить свой талант во всей полноте. На самом деле если это не явная ложь, то наверняка заблуждение. Редко кто из современных литераторов способен грамотно сочинить и сонет, и библиографический обзор. Это не душа поёт, а сосёт под ложечкой, творческая всеядность возникает при поисках хлеба насущного. Да и в той области литературы, где он мало-мальски силён, автор отнюдь не всегда может оценивать силы свои объективно.
Скажем, классик русского спама и певец любовной темы М.Армалинский, возведший Приапеннины, взойти на которые способны лишь самые отчаянные читатели, вдруг на страницах антологии оказался экзистенциальным лириком.
Выходит тело из повиновенья,
стремясь к анархии небытия.
Оставшиеся робкие мгновенья
явились стадом к Лете для питья.
Их из воды хватает аллигатор,
и топит у времён во глубине,
где бог, пропагандист и агитатор,
бессмертие пророчествует мне.
Это своеобразная вариация на тему, заимствованную у В.Хлебникова, —
Годы, люди и народы
Убегают навсегда,
Как текучая вода.
В гибком зеркале природы
Звёзды — невод, рыбы — мы,
Боги — призраки у тьмы, —
но с добавкой "социального ёрничества", характерного именно для поэзии 60-х годов (наиболее выразительный пример — творчество В.Уфлянда), присвоенного затем концептуалистами всех мастей, расцветшими под сенью последующих, эстетически недоразвитых, худосочных десятилетий. Уж не знаю кто, перелистав старые сборники, извлёк из вороха не вполне самостоятельных или посредственных юношеских стихов миннеаполисского Публия Овидия Назона несколько, достойных любой антологии.
В иных случаях выбор был куда менее удачен. М.Матусовский, например, представлен «Подмосковными вечерами» и романсом из фильма «Дни Турбиных». Но разве популярность произведения является обязательным свидетельством его художественных достоинств? Стихи это посредственные, да и вовсе не стихи. Это тексты песен, и признание снискавших благодаря удачной мелодии. По сходной причине — это песни, абсолютно иной жанр — сомнительно присутствие А.Башлачёва, Б.Гребенщикова, впрочем, и А.Галича, В.Высоцкого, М.Анчарова, Н.Матвеевой. Разумеется, их произведения существуют, но это не стихи, или — не только стихи.
Странностей вообще предостаточно. В частности, стихов Д.Пригова так много, что удивляешься, почему к подборке не добавлены разделы «Варианты», «Черновики», «Dubia», «Juvenilia» и «Senilea»; зато кто-то представлен двумя-тремя стихотворениями. Пристрастия составителей настолько очевидны, что, кажется, это вредит объективности.
Между тем попытка быть беспристрастным не подлежит сомнению. Взяты стихи 576 авторов, работавших во второй половине XX века. Авторы разделены по годам рождения (внутри хронологической градации действует алфавитный принцип), каждый автор представлен лучшими, по мнению составителей, стихами, написанными в этот период. Немало среди них людей, обойдённых известностью, публикациями, но достойных и того, и другого. О каждом авторе есть краткая биобиблиографическая справка, стихи снабжены необходимыми комментариями. Уже и это имеет огромную ценность. Прочее — дело вкуса.
Евг. ПЕРЕМЫШЛЕВ