|
|
| Настроение: |  pensive |
| Музыка: | Edward Simoni - Feuer Tanz |
Будет молиться о моей смерти
Френдлента мала, но доставляет с утра. Прежде чем дам ссылку, и толпы гоблинов начнут меня за это травить, я должна оговориться, что молчала долго. Зарекалась с 2002-го не трогать больше эту тему десятиметровой палкой, потому что уже один раз получила.
Дело было еще в ЦКБ, в том самом корпусе, который так чудно и точно обрисовал Дивов в своей "Выбраковке". В нашу элитную психушку свозили умирать и непрофильных больных, чтобы высокая смертность была только на одном, "плохом" корпусе. Привезли невменяемого, после тяжелейшего инсульта мужчину, ему не было и пятидесяти. Это был подарок для всех сотрудников отсека, потому что у него были шансы на реабилитацию. (Просто очень тяжело работать и вкладываться в хронических сумашедших, которым никогда не светит излечение, а только кратковременная ремиссия. И тут пациент, которого можно поднять на ноги. Это объясняет энтузиазм всех медбратьев и сестер, а также молодого лечащего врача). В общем, мы сделали почти невозможное: и занимались им, как родным отцом, и после смены подолгу не уходили, и на работу звонили из дома, узнать как он. Месяца три он у нас провел, стал разговаривать, узнавать жену и двух дочек, стали двигаться левые рука-нога, вернулась память. Начал ходить немножко, шёл на поправку семимильными. И тут его, бедненького, ударил инфаркт, довольно лёгкий, но ему с такими осложнениями нужна была специальная реанимация в главном корпусе. Есть там такая, с особой аппаратурой, на шестнадцать, по-моему, коек, с отдельными палатами. Но нашим врачам отказали в палате для безобидного обездвиженного пациента, потому что там лежал в это время Алексий. Один, на шестнадцать койках. Наша молодёжь (идиоты, конечно) пошла по своей наивности в главный корпус разговаривать с самим Алексием, на предмет того, что не по-христиански занимать одной попой шестнадцать мест, но их само-собой охрана у дверей никуда не пустила и сказала, цитирую: "ваш умрёт, Алексий за него помолится". Я понимаю, что не сам Алексий это сказал, но раз у него была такая личная охрана, это говорит о многом.
Наш пациент без должной поддержки умер на третий день, у него остались жена и две дочки. Мы с двумя медбратьями уволились почти сразу. Рыдала я дня три, наверное. Мой бэгремэ Леонид, человек тяжёлый и вообще атеист, был в курсе всей этой истории, и даже у него тряслись руки от бешенства. Он в инете, на каком-то православном форуме рассказал эту историю и спросил, как вообще возможно такое безумие среди пастырей и верующих людей? Меня обвинили в том, что я нарушила клятву Гиппократа, и выдала своему мужу диагноз пациента (т.е. Алексия), хотя весь мир знал о его болезни и его находжение в ЦКБ широко освещала пресса, ветку обсуждения тут же заморозили, один из священников написал, что будет молиться(!) о моей смерти, также Леониду написали, что сделают всё возможное, чтобы я там никогда больше не работала. Но я там уже не работала, так что предпринимались ли какие-то меры,были ли звонки, сказать не могу.
Меня, как глубоко верующего человека, потряс цинизм этой истории. Я всегда чувствовала интуитивное недоверие к ПЦ, и слава богу, что когда я начала испытывать потребность в изучении Библии, я пошла к протестантам. Два года тесного с ними общения я вспоминаю, как самое гармоничное и правильное время в своей жизни.
Тем не менее, я знаю, что и в ПЦ, есть искренние и духовные священники, которые кладут всю жизнь на служение богу и людям.
И вот вам очередная история, на этот раз не от разочарованной медсестрички, а из уст священника и, видимо, хорошего человека.
По ссылке его "панегирик" начальству.
Я понимаю, что Вам, не понравилась внутренняя убогость дальнего храма, зато он отремонтирован руками самих прихожан<...>Зачем вы спрашиваете у старух, почему они не нарожали детей, которые не несут в храм помощь, когда все кроме Вас знают, что женихи их погибли в Великую Отечественную войну<...>Кроме того, Вы «изъяли» из храма мой личный потир, подаренный мне моим ныне почившим другом. Понимаю, что он, и красивый, и старый, и серебряный, и дорогой, и понравился Вам. Я бы подарил его для епархии, если бы Вы попросили, а Вы втихаря, на глазах у детей алтарников, пряча от людей в рукаве благочинного Антония, утащили его из алтаря и из храма.
Это П-Ц, господа!
Я как-то плохо себе представляю эту ситуацию даже в миру. Выходим мы, допустим, с Новожиловой на обед в Останкино,возвращаемся, а девочки-практикантки говорят: "Оля, заходил Константин Львович. Увидел ваш портсигар серебрянный и на глазах изумлённой публики умыкнул его себе в карман. Понравился, говорит". Непредставимо! А тут - высокое духовенство, понимать надо.
|
|
![[info]](http://lj.rossia.org/img/userinfo.gif){kind=small}
asocio)
