Книга Шмот гл. 2:

11) И было, в те дни, когда вырос Моше и вышел он к братьям своим, он присматривался к тяжким работам их; и увидел он, что Египтянин бьет Иври из братьев его. (12) И оглянулся он туда и сюда, и видя, что нет никого, он убил Египтянина и скрыл его в песке. (13) И вышел он на другой день, и вот, два Иврим ссорятся; и сказал он неправому: зачем ты бьешь ближнего твоего? (14) И тот сказал: кто поставил тебя начальником и судьею над нами? Не думаешь ли убить меня, как убил того Египтянина? И испугался Моше, и сказал: верно стало известным это дело. (15) И услышал Паро об этом деле, и хотел убить Моше, но Моше убежал от Паро и остановился в земле Мидьянской, и сел у колодца.

Из комментария Раши:

и испугался Моше. В прямом смысле. А Мидраш (говорит:) его обеспокоило то, что он видел среди народа Исраэля преступных (людей), доносчиков. Подумал: "Если так, быть может, они недостойны избавления".

верно, стало известным это. (Понимай в прямом смысле, как вытекает) из значения (слов). А Мидраш (говорит:) Мне стало понятным то, чему я удивлялся: Чем (сыны) Исраэля провинились больше (всех) семидесяти наций, чтобы их порабощали тяжким трудом? Но вот я вижу, что они заслуживают этого".

Слова мидраша, которые приводит Раши – это Мидаш Танхума Шмот, гл.10. Как правило, современные раввины используют эту историю, чтбы показать, как плохо говорить “лашон а-ра”. Но дело в том, что используемое в оригинале слово “дильтор” означает не просто - “сплетник”, а именно – сексот, стукач, доносчик.

* * * * * * * * * * * * * *

Итак, Раши (р. Шломо Ицхаки) объясняет слова ...”и испугался Моше...”. А ведь это странно. Есть правило – если Раши что-то объясняет, значит он считал, в “пасуке” таится некоторая загадка. Что может быть странного в том, что Моше испугался? Он же отлично понимал, что если про то, что он убил того египтянина, узнают “компетентные органы”, ему не поздоровится. Каждый бы боялся на его месте. Что же в этом требует объяснения?

В том, что Моше был недоволен тем, что о его поступке стало широко известно, нет ничего странного. Нет и странного в том, что он не остался в Египте, полагаясь на чудесное спасение свыше или на милость египетского правосудия, а спасся бегством. Странным является то, что Моше, пророк - испугался.

У нас, к сожалению, слишком давно не было пророков и мы слишком далеки от всего, что с этим связано, но те, кто много учит Танах, знают, что для настоящего пророка бояться – это позорное деяние. Пророка Иремиягу Всевышний предупреждает - “А ты. препояшь чресла свои, и встань, и говори им все то, что Я повелю гебе. Не бойся их, чтобы Я не поразил тебя пред ними.” (Иремиягу 1:17) Нечто похожее – у пророка Иехезкеля: “А ты, сын человеческий, не бойся их и речей их не бойся; (и) хотя воспротивятся и терниями (станут) для тебя, – ведь живешь среди скорпионов, – речей их не бойся и лиц их не страшись, хотя они – дом мятежный. ” (Иехезкель 2:6) Есть еще много таких примеров.

Разумные меры предосторожности пророки принимали, так же, как и все остальные люди, и не полагались на чудо. (Мы видим, например, как Моше спасся бегством.) Есть огромная разница между тем, чтобы бояться, и тем, чтобы остерегаться. Страх лишает человека возможности правильно оценивать ситуацию, парализует его, не дает ему выбрать правильный путь спасения. Тем, кто занимается восточными боевыми искусствами, хорошо известно – тот, кто боится, ни одну технику правильно выполнить не сможет, даже если он до этого в спокойной обстановке сдал экзамен на черный пояс. И когда на человека нападают уголовники, они его стараются именно запугать отработанными психологическими приемами. Принимать меры осторожности, спасаться от опасности – правильная и необходимая вещь. Бояться – это вещь вредная и опасная, которая ведет не к спасению, а к ошибкам, вплоть до гибели, в отдельных случаях – и к преступлениям. Тем более, пророк. Одно из условий для получения пророчества – это высшее развитие и напряжение интеллекта. Когда пророк боится, сила его интеллекта ослабевает и он теряет способность получать пророчество. (То же самое происходит, например, когда пророк сердится, грустит и т.д.) Вообще-то, Моше к тому времени еще ни разу пророчества не получал, но уж достг соответствующего уровня, или, по крайней мере, был близок к нему. А следовательно, мы должны бы ожидать от него поведения, сответствующего его уровню.

Именно поэтому Раши понял, что этот “пасук” требует размышлений и некоторого объяснения. Без Раши мы должны были бы понять это так: конечно же, Моше не испугался (в бытовом смысле этого слова) – он понял, что находится в опасности, и начал искать пути спасения. (Именно так понял это, например, другой известный комментатор – Сфорно.) Меры разумной предосторожности Моше принимал, собственно, Моше и до этого не лез на рожон – он не убивал того египтянина на глазах не только других египтян, но даже на глазах толпы евреев. А если бы эти меры не помогли, и его бы все равно убили – что же, все в руках Всевышнего, если Всевышний решил того или иного человека из мира забрать – значит, так положено, значит на то Его воля. Таких вещей религиозный человек бояться не должен.

Но Раши, считал, что Моше действительно испугался. Только боялся он не за свою шкуру.

По египетским законам тот египтянин не сделал ничего противозаконного – наоборот, по мнению Раши и большинства других комментаторов он был представителем закона, выполняющим свои служебные обязанности (Раши пишет, что он был контролером над полицаями, назначенными из евреев). Убийство его было бунтом против законной власти. (Иначе фараон мог бы и простить человеку, выросшему при дворце, возможно даже – его воспитаннику или приятелю с детских лет, убийство простолюдина.) Но Моше не думал о том, что законно или незаконно с точки зрения египетской законности. Он думал о том, что народ потомков Авраама, Ицхака и Яакова, носители Б-жьего благословления и союза с Б-гом, не должны быть битыми и униженными. И из-за них он был готов пойти, выражаясь современным языком, на теракт.

Но вот что оказывается! Для самих-то евреев как раз египетская власть – законная! Тому египтянину ни один еврей не сказал - “какое право ты имеешь меня бить”, а когда Моше попытался разнять дерушихся евреев, они ему сказали - “кто поставил тебя начальником и судьей над нами?” Дело было еще до дарования Торы, но представители ни одной из религий мира не сомневаются, что бить ближнего своего есть занятие Б-гопротивное. Но не законы Б-га интересуют гордых потомков Авраама, Ицхака и Яакова. (Конечно, мы не имели бы права делать такие далеко идущие выводы только по одному случаю, но раз этот случай приводит Тора, значит, она хочет сказать, что он был для тогдашних евреев типичен.)

Раши еще больше это подчеркивает, когда приводит слова Мидраша о том, что Моше понял, что среди евреев много доносчиков. Что делать – многим народам иной раз приходится жить под властью врагов, но если простые люди в этом народе стараются жить не по законам, навязанным врагами, а по своим собственным, если они стараются уклониться от сотрудничества с врагами – значит, рано или поздно они воспользуются случаем, и от вражеской власти избавятся. А вот если развелось много доносчиков, что есть высшая, причем еще и добровольная, форма сотрудничества с врагом – значит, народ считает навязанную ему власть подлинно законной. Значит, народ свои собственные законы считает красивыми лозунгами, а настоящими считает законы, навязанные ему властью. Такой народ свободы не получит. Даже если появится какая-то внешняя сила, которая сделает врагов слабыми и беспомощными, такой народ скорее начнет помогать своим врагам, вместо того, чтобы от них избавиться. И раз евреи готовы доносить друг на друга, значит они сами – не на стороне правды Всевышнего, а на стороне “правды” египтян.

Поэтому Моше понял, что сделать ничего нельзя. Безнадега полная. И дело не в том, что за евреев бороться опасно, религиозный человек боится не опасности, а Б-га, а в том дело, что за евреев бороться бессмысленно. Привести лошадь к водопою может даже один ковбой, но и десять ковбоев не заставят лошадь пить. Моше остается одно – бежать в Мидьян, и не заниматься ничем, кроме духовного саморазвития. И до тех пор, пока Всевышний не открылся Моше и не приказал ему идти в Египет, где Он начнет совершать чудеса, сам Моше уже не предпринимал никаких попыток повлиять на происходящее там.

Всевышний может то, чего не могут десять ковбоев. Он может заставить лошадь пить. И Всевышний, своим вмешательством и откытыми чудесами, сделал так, что евреям пришлось выйти из Египта, пришлось принять Тору и пришлось войти в Землю Израиля. Правда, это сопровождалось некоторыми побочными эффектами, от которых “лошади” были явно не в восторге - например, согласно буквальному смыслу Торы, от первых трех казней евреи страдали наравне с египтянами, а согласно Мидрашу (его приводит Раши на Шмот 13:18), 80% евреев не вышло из Египта, а умерло во время “тьмы египетской”. Сталинский НКВД такому размаху репрессий позавидовал бы.

И в наше время тоже. У меня даже нет особых претензий к тем, кто не верит в то, что Тора – правда, и никогда в это не верили. У меня есть претензии к религиозным. Даже сами выселяемые поселенцы продолжают в большинстве своем как ни в чем не бывало служить в армии, слушаться откровенно сотрудничающих с властями раввинов и голосовать за “правильные” партии, сидящие в коалиции (если их туда берут) с Ликудом и Аводой. Это называется, что мы, религиозные, на стороне Торы? На стороне правды Всевышнего? Или на чьей-то другой стороне? Если так будет продолжаться и дальше, я боюсь, что завершающая часть процесса “конечного избавления” будет проходить более чем болезненно.