Юрий Халтурин, ассистент кафедры онтологии и теории познания Екатеринбургского гос. Университета беседует с равом Авраамом Шмулевичем. Часть вторая.
Юрий Халтурин: Давайте вернемся к теме мистики и политики. Мне кажется, что одна из возможных моделей их соотношения — революционная, например, мистический анархизм, т.к. мистика в качестве прорыва к Абсолюту предполагает разрушение относительных социальных, культурных, религиозных, политических рамок.
Авраам Шмулевич: Ни в коем случае. Почему разрушение? Задачей мистики является созидание. Мистика хочет не разрушить связь между человеком и Всевышним, а ее восстановить. И восстановить ее не для каких-то единиц, мистика всегда, даже в самых аскетических формах (отшельничество, христианский исихазм, суфийская мистика), оказывает влияние на общество,занимается обществом, всегда. И мистика хочет, чтобы общество как таковое приблизилось к Всевышнему, человек не может существовать вне общества. Поэтому разрушение это ложный путь. Система, опять же, она всегда работает на самосохранение, и выбрасывает ложные идеи которые уводят в сторону, и одна из них это идея радикализма, разрушения. Ни в коем случае. Мистика является созиданием, в том числе созиданием тех социальных условий, тех социальных рамок, в которых возможно это самое открытие Абсолюта.
Юрий Халтурин: Каким образом система может сохранять себя, выдвигая идеи разрушения себя же самой?
Авраам Шмулевич: Направляя на ложный путь. Выбрасывая «символы-ловушки» (на эту тему у меня есть две статьи, из еще не опубликованного цикла «Азбука революции»: «Че Гевара как символ-ловушка» и «Николай Второй как символ-ловушка»), предлагая пути, которые, якобы, ведут к изменению системы, но на самом деле уводят в сторону.
Юрий Халтурин: Вы сказали: «Мистика является созиданием» — по герметическому принципу «что наверху, то и внизу»?
Авраам Шмулевич: Да, это один из принципов, конечно. Праотец Авраам, Давид, пророки, это все были политические фигуры. И поэтому мистика, повторяю, не противоречит политике, а наоборот лежит в основе политики. Мистика — это вИдение. Вы видите вещи такими, какие они есть, вы видите, в том числе, волю Всевышнего. Мистика — это то, что дает возможность человеку видеть волю Всевышнего в этом мире. Это как бы прочищение внутреннего зрения. А воля Всевышнего состоит в том, чтоб это мир существовал, в том числе и в социальном аспекте — чтобы существовало человечество. Поэтому, еще раз повторю, мистика не уводит от политики, а лежит в основе всей настоящей политики.
Кроме того, в реальности такие идеологии как мистический анархизм не существовали, не были осуществлены, т.е. существовали только в головах тех, кто их придумал, а придумать можно все что угодно — вопрос в том, кому это «придуманное» интересно, и какое значение это имеет. Если мы обратимся к истории, то можно вспомнить тех же суфиев, которые на протяжении столетий являлись государствообразующей силой мусульманского общества. Хотя, казалось бы, суфизм — это полный отрыв от мира. Что уж говорить про иудаизм, который ставит во главу угла именно социальную жизнь.
Юрий Халтурин: Может быть, имеет смысл провести различие между разными типами мистики — индивидуальной и социальной, например? Созерцательной и практической?
Авраам Шмулевич: Провести можно что угодно — вопрос, будет ли такая умозрительная схема иметь отношение к реальности. Так вот, в исторической реальности такого разделения — никогда не было и нет. Как мы уже говорили. самые казалось бы индивидуалистические системы оказывались, выступали движущей, несущей, организационной силой общества, будь то хасидизм, каббала, аскетическое монашество, суфизм, например Янычары — это суфиский орден Бекташийя
Юрий Халтурин: Но если мы возьмем еврейскую мистику, расцвет которой пришелся на средние века, то она не могла быть политическим фактором, ведь у евреев не было государства.
Авраам Шмулевич: Да. Но в рамках той первой идеологемы, о которой мы говорили, она несла крайне сильную функцию, она несла функцию сохранения еврейского народа. Иногда, кстати, это прорывалось и вовне. Скажем, движение субботников, пропаганда иудаизма среди гоев. Менаше бен Исраэль, была такая фигура, он встречался с Кромвелем и так далее. Христианская каббала во время Ренессанса. Еврейские восстания, тот же Шабтай Цви, основная ошибка которого была в том, что он принял ислам, а так его идеи были приняты еврейским миром. Йосеф делла Рейна, была такая фигура. Но мейнстрим еврейской мистики — это именно удержание внутри. В этом смысле мы не то чтобы противоречим, но являемся новой силой и с точки зрения еврейской мистики. В основе нашего движения каббала, мы называем ее «гиперсионистская каббала», «каббала Адама Ришона». Можно сказать, что конечной политической целью движения «Беад Арцейну» является воскрешение мертвых.
Юрий Халтурин: Каким образом? Как это может быть политической целью?
Авраам Шмулевич: Это значит, что это есть результат некоего социального процесса: когда будет еврейское царство, исполнение мицвот, распространение знания Торы среди евреев и народов мира, будет справедливое общество. Это обязательная вещь — справедливое общество, которое разрешит социальные противоречия. В результате этого процесса мир перейдет в новую стадию, и произойдет то, что называется воскрешение мертвых. Это именно политический процесс, результат политического процесса. Это не результат каких-то усилий мистика, который заперся в пещере, обрубил все контакты с миром и так далее
Юрий Халтурин: И что делать с воскресшими? ( Read more... )