|
|
Пишет Anatolij Wassermann (![[info]](http://lj.rossia.org/img/userinfo.gif){kind=small} awas1952)@ 2007-02-10 23:01:00 |
 |
|
 |
|
|
|
|
|
|
 |
|
 |
Не уверую
Сейчас в политтусовке бурно и разнообразно обсуждают заявление Гейдара Джахидовича Джемаля о предсмертном обращении Ильи Валерьевича Кормильцева в ислам. Само по себе это заявление странно уже потому, что ислам переводится как покорность, а характер Кормильцева всегда отличался явным дефицитом этого (малоприятного на мой вкус) качества. Да и достоверность заявлений Джемаля уже не раз вызывала более чем обоснованные сомнения.
Впрочем, эти соображения субъективны. Поэтому, не вдаваясь в характеристики всех троих заинтересованных лиц (третий -- Мухаммад Абдуллахович Курейшин), отмечу: в ходе обсуждения выявилась любопытная и вполне объективная техническая подробность. Оказывается, любой мусульманин, оказавшийся единственным свидетелем чьей-либо смерти, вправе объявить покойника мусульманином -- и любой мусульманин вправе (и даже обязан) принять это свидетельство на веру, а покарать лжесвидетеля может только Единственный Бог.
Итак, в результате многолюдного и многостороннего анализа столь прискорбного прецедента выяснилось: никто из нас не застрахован от посмертного причисления к лику покорных. Лично меня такая участь не устраивает. Поэтому на всякий случай предупреждаю: я не принадлежу ни к какой религии, а являюсь твёрдым и убеждённым атеистом, т.е. уверен -- ничуть не менее, нежели в своём собственном существовании -- в отсутствии какого бы то ни было сверхъестественного (способного влиять на прочих, ни в коей мере не подвергаясь ответному влиянию) вмешательства в существующий мир.
До тех пор, пока я нахожусь в здравом уме и твёрдой памяти, это моё убеждение не изменится. Любая попытка объявить меня -- прижизненно или посмертно -- приверженцем какой бы то ни было веры вполне равноценна объявлению меня невменяемым. А поскольку никакие деяния и заявления невменяемого не имеют юридической силы, можно смело отвергать заявления о моей религиозности как принадлежащие безумцу. Кто именно -- я или автор этих заявлений -- окажется безумен, в данном случае непринципиально.
Заодно это означает: никакие религиозные манипуляции на моих похоронах не могут быть оправданы моей личной волей. А пока моя дееспособность несомненна, я заблаговременно настаиваю на недопустимости каких бы то ни было действий, мотивируемых религиозными соображениями и/или обычаями, в связи с моей предстоящей (рано или поздно) смертью.
Сейчас в политтусовке бурно и разнообразно обсуждают заявление Гейдара Джахидовича Джемаля о предсмертном обращении Ильи Валерьевича Кормильцева в ислам. Само по себе это заявление странно уже потому, что ислам переводится как покорность, а характер Кормильцева всегда отличался явным дефицитом этого (малоприятного на мой вкус) качества. Да и достоверность заявлений Джемаля уже не раз вызывала более чем обоснованные сомнения.
Впрочем, эти соображения субъективны. Поэтому, не вдаваясь в характеристики всех троих заинтересованных лиц (третий -- Мухаммад Абдуллахович Курейшин), отмечу: в ходе обсуждения выявилась любопытная и вполне объективная техническая подробность. Оказывается, любой мусульманин, оказавшийся единственным свидетелем чьей-либо смерти, вправе объявить покойника мусульманином -- и любой мусульманин вправе (и даже обязан) принять это свидетельство на веру, а покарать лжесвидетеля может только Единственный Бог.
Итак, в результате многолюдного и многостороннего анализа столь прискорбного прецедента выяснилось: никто из нас не застрахован от посмертного причисления к лику покорных. Лично меня такая участь не устраивает. Поэтому на всякий случай предупреждаю: я не принадлежу ни к какой религии, а являюсь твёрдым и убеждённым атеистом, т.е. уверен -- ничуть не менее, нежели в своём собственном существовании -- в отсутствии какого бы то ни было сверхъестественного (способного влиять на прочих, ни в коей мере не подвергаясь ответному влиянию) вмешательства в существующий мир.
До тех пор, пока я нахожусь в здравом уме и твёрдой памяти, это моё убеждение не изменится. Любая попытка объявить меня -- прижизненно или посмертно -- приверженцем какой бы то ни было веры вполне равноценна объявлению меня невменяемым. А поскольку никакие деяния и заявления невменяемого не имеют юридической силы, можно смело отвергать заявления о моей религиозности как принадлежащие безумцу. Кто именно -- я или автор этих заявлений -- окажется безумен, в данном случае непринципиально.
Заодно это означает: никакие религиозные манипуляции на моих похоронах не могут быть оправданы моей личной волей. А пока моя дееспособность несомненна, я заблаговременно настаиваю на недопустимости каких бы то ни было действий, мотивируемых религиозными соображениями и/или обычаями, в связи с моей предстоящей (рано или поздно) смертью.
