| немного о морали |
Apr. 20th, 2014|03:02 pm |
|
Дети, Животные, Секс.
Никита Елизаров
f#014ru-1
Любовный язык полон анималистичных метафор. Люди называют друг
друга «зайчиками», «пушистиками», «поросятами» и прочими
представителями животного царства. Гендерный исследователь
Венди Лэнгфорд собрала целую коллекцию анонимных поздравлений
с днём святого Валентина из газеты Guardian. Все они в таком духе:
«Любю и целую свой сладкий медок. Медведица»
«Зайка-попрыгайка, я тебя люблю. Твой плохой кролик»
«Поросёнку от Свинюшки. Хрюхоньки!»
«Рыжик Тома любит-прилюбит. Мур-мур-мяяяяяу!»
Анализируя этот феномен, Лэнгфорд пришла1 к заключению, что такой
язык создает вымышленную реальность, которая, по словам одной из
её респондентш, Клэр, представляет собой «что-то вроде
безопасного места, где можно проявлять любовь, но эти проявления
не сексуальны». Несмотря на то, что Лэнгфорд провела множество
интервью для своего исследования, эта конкретная цитата, идеально
отражает их все в одной фразе.
Что примечательно, Лэнгфорд воспринимает ответы её респондентов
за чистую монету, как если бы у людей не было склонности объяснять
собственные действия, избегая неудобных идеологических
противоречий. Так, их язык проникает в текст Лэнгфорд, и она сама
превращается в испытуемого.
Снова и снова, например, она называет аффективную речь
влюбленных «детской». Это объяснение работает только в контексте
общепринятого здравого смысла, в соответствии с которым детство
— это розовый мир невинности и безопасности: взрослые бегут в этот
вымышленный мир от трудностей своей жизни, примеряя на себя
маски пухлых животных.
Принимать детство за данность — типичная ошибка. Назвать
любовный язык «детским» — это не объяснить его, но спрятаться от
реальности под кровать. А для объяснения лучше начать вот с какого
вопроса: почему пушистые и неуклюжие звери так прочно
ассоциируются с детством и его атрибутами?
https://vk.com/doc132966682_291078304 |
|