к "делу гбна", немного копипасты
Социальная сущность послениконовского "православия" - это т.н. "иоакимовское исповедание", выраженное во фразе будущего патриарха Иоакима “Я не знаю ни старой веры, ни новой, но что велят начальницы, то я готов творить и слушать их во всем”.

На доктринальном уровне это принятие "православными" католического учения о "церкви учащей и церкви учимой". При этом положения самой православной доктрины не отвергаются, но либо просто не исполняются, либо объявляют временными или несущественными. Из-за отсутствия формального отвержения и кажется, что доктрина одинакова, но на деле это не так.

Гибкость и государственничество с одной стороны и приверженность доктрине с другой. Естественно, что человеческий материал с двух сторон соберётся совершенно разный.

Т.е. суть "православия государственного образца" - это конформизм и вручение своей судьбы любому начальству, будь то иерархия, вождь или "Единая Россия". В поповской же общине народ может запросто выгнать священника и это уже что-то совершенно иное.

Кстати, крутой сюжет для антиутопии про Рашку — казалось бы, чего бы еще такого выдумать, чтобы хуже, чем то, что есть ? А вот оно : законодательный запрет ряда нейрохимических реакций в головном мозгу. Запрет на несанкционированный кратковременный выброс серотонина/дофамина, незаконное увеличение обратного захвата серотонина, ну и так далее, по списку рецепторов.
По сути — запрет на позитивные эмоции без санкции начальства.

Мне кажется, что народные сказки многое нам могут подсказать. Емеля поймал щуку, Иван перо Жар-птицы или конька-горбунка, тот нашел волшебное колечко, этот меч-кладенец, и ни одного храброго портняжки. Особняком стоят препирательства мужика с медведем, отображая вековую мечту русского человека о сильной власти, которую можно и нужно наебать.

Наиболее точно сладострастное желание перенести ответственность за свою жизнь на доминанта с сильной рукой озвучила группа «Рабфак»:

Сталина! Сталина!
Пацаны устали, нах!
Чтоб нас больше не ебли,
Встань, Хозяин, из земли!

В этих четырёх строчках и заключается феномен критики без рефлексии: есть критическое восприятие того, что тебя имеют, при отсутствии понимания того, что фактически просишь делать это пожёстче. Другой описательной границей романтизации диктатуры является крылатое «Вставая с колен, замер в позе раком». Третьей — «Шея мёрзнет без ярма».