ЧАСТЬ II
Глава XI.
ПОЛЕТ

Жан молча летел над рекой, не думая ни о чем. Его созна­ние почти отключилось, и он был подчинен лишь стремитель­ности этого сумасшедшего полета. По временам он открывал глаза, но постоянно видел одно и то же — бесконечные лило­вые просторы реки, в которой отражались созвучные переливы облаков высоко над головой. Все окружающее необъяснимо ра­довало, он был поражен красотой и величиной этого изуми­тельного пространства.
Жан не мог обернуться назад: какая-то непреодолимая си­ла заставляла смотреть его только вперед. Одновременно он ощущал легкость и тяжесть своего тела, чувствовалась необычайная легкость силы, бросившей его в этот полет, но и оста­лось ощущение собственного веса. Жан был далек от прежнего мира и чужд ему, был вне всяких слабостей. Он жил единст­венным стремлением — пронзить насквозь своим телом это безмерное пространство и полететь дальше его конца.
По временам в воздухе появлялись отражения лиц, среди которых были знакомые и незнакомые. Он, однако, нимало не удивился, узнав лицо Селины, Вигора, Одинокого Пилигрима и Висенте.
Лица проектировались на какую-то невидимую воздуш­ную плоскость, которая, как показалось Жану, была несколь­ко выгнута в его сторону. Она находилась совсем недалеко: на глаз от Жана ее отделяло всего пятнадцать-двадцать футов. Изображения этих лиц поворачивались в профиль, в фас, вполоборота, приближались и отдалялись, и, казалось, переговаривались между собой невнятно и негромко. Но, как бы ни че­редовались лица на плоскости, на переднем плане всевда было одно-два лица.
Среди этих лиц выделялось улыбающееся лицо Селины. Оно вообще было немного живее других: хотя и гармонировало с общим фоном пространства. Ее глаза, волосы и четкий рот были непрозрачны. Только щеки, отдающие серо-розовым ру­мянцем, слегка переливалось до серо-сиреневого тона.
Неожиданно лицо Селины вышло из общего строя и засты­ло на фоне движущихся по эллипсу лиц. Затем она улыбнулась и ...начала с ним говорить!
Конечно, Жан не слышал, что Селина ему говорит,но, ка­залось, понимал сущность сказанного и слегка кивнул в ответ на неумолкаемый поток слов, который переливался в воздухе. Селина беззвучно рассмеялась и закружилась в общем хорово­де. Дважды перед глазами Жана промелькнул ее затылок с развевающимися волосами. Она еще раз улыбнулась и снова включилась в этот небольшой хоровод о чем-то непрерывно спорящих лиц.
Остальные участники хоровода, казалось, не заметили от­сутствия и нового появления Селины. Справа от нее кружи­лось лицо молодого незнакомца, который беседовал с Вигором, слева — Одинокий Пилигрим; он в равной мере переговари­вался со всеми окружающими, но отдавал предпочтение Сели­не. Он задавал ей вопросы, и ответы девушки как бы оглашал всем окружающим.
Монотонность обстановки отвлекла Жана от лиц. Он уст­ремил свой взор вперед, дабы посмотреть, что его ожидает.
Где-то очень далеко впереди и немного справа появилась расплывчатая черная точка, которая становилась крупнее, на ней отчетливо проступил центр, появились неровности краев. Круг лиц постепенно сужался, они уходили за какую-то невидимую плоскость, вскоре их осталось только четверо — Селина, Вигор, Одинокий Пилигрим и Висенте, из них Селина и Одинокий Пилигрим после беззвучного монолога покинули Жана передними, медленно удаляясь в разные стороны.
Теперь он отчетливо увидел среди лилового однообразия ярко-черную сушу, над которой возвышалось пять острых гор­ных пиков различной высоты. Это был остров Служителей Гор. Самый высокий пик на глаз превышал триста футов в высоту, самый низкий был около ста пятидесяти и едва виднелся из-за остальных; три других пика с более или менее средним интер­валом укладывались по высоте между ними.
До острова было еще далеко, когда Жан услышал усилива­ющийся стук сердца в груди.
— "...Будешь над рекой, попробуй поднять руки...", — вихрем ворвались в голову слова Одинокого Пилигрима.
Жан изо всех сил рванул руки; теперь они пошли легче, и он попробовал напрячься. Он мельком увидел, что лицо Сели­ны повернулось к нему почти в фас и ее глаза с надеждой смотрели на него; профиль Одинокого Пилигрима остался непод­вижным. Мало того, он покрылся какой-то мертвенно-мраморной белизной и стал непрозрачным.
...Резкий толчок в лоб и в грудь, и картина, стоящая в гла­зах Жана, несколько раз перевернувшись, завертелась... Ост­ров, перевернутый вверх ногами вместе с рекой, начали двоиться. Лица Селины и Одинокого Пилигрима совершенно выпали из поля зрения.
Жан закрыл глаза, чтобы у него не закружилась голова. Он чувствовал, что его тело "встало" почти параллельно реке, над которой он так долго летел.
Краем глаза он успел уловить оставшийся сзади остров Служителей Гор. Скоро его тело полностью выпрямилось, и грудь стала наполняться каким-то тяжелым холодом и нечеловеческой силой. Теперь скорость полета явно увеличилась.
Справа от Жана пространство пронзил выскочивший из-за облаков розовый луч света. Он плеснул в глаза шаловливым розовым блеском и скользнул по его спине, обдав теплом.
Шум в ушах все усиливался, равно как и скорость полета. Лицо и тело обдавало холодом встречного потока, но он даже не подумал съежиться или отвернуться от него. Наконец, гори­зонт снова потемнел — и вдали показалась узкая черная поло­са того берега. Сердце снова бешено запрыгало в груди, норовя выскочить наружу.
На смену розовый и белым оттенкам в окружающем про­странстве появилось множество серых и белых тонов. Ощуща­лось приближение какой-то тяжелой грязно-фиолетовой тем­ноты. И лишь в одном месте, посередине, полыхало зарево.
Это было великолепное зрелище. Главный переход цветов от фиолетового к белому и розовому спускался, казалось, с почерневших облаков неба, затем появились оранжевые и желтые цвета; зарево расцвело маковым бутоном посреди фиолетового мрака неба и тяжелых облаков.
С приближением того берега на подбородок Жана снизу стало что-то давить и его голова оказалась задрана до предела. Жан понял, что ему можно и не дышать.
— "Я не должен видеть то, что находится на том берегу" ,— впервые ворвалась подобная мысль в отупевшие мозги Жана.
Он почувствовал, что теряет высоту, что его тело слегка наклонилось вперед и находится в свободном падении: в закрытых глазах пятнами бушевало приближающееся зарево неизвестного света. Сильнейший ветер пахнул в лицо сыростью и влажным холодом. Тело распирало от нарастающей внутрен­ней энергетической массы.
Собрав мужество в кулак, Жан напрягся, насколько это представлялось возможным, и приготовился к неминуемому падению. От большой скорости шум в ушах перерос в пронзительный визг, и Жан, как громадный снаряд, полетел в нику­да, увлекаемый выросшей до неузнаваемости массой своего те­ла.