Глава ХХIII.
ПОСЛЕДНЯЯ НОЧЬ В ВЕРГИЛЕ


- Я понял тебя, и согласен во всем...
Одинокий Пилигрим сидел в кресле, откинувшись назад и скрестив руки на животе. Он понимал, что их решение едино и неоспоримо. И оно должно было пронзить их души насквозь.
- Мне кажется, - негромко сказал Рубиновый Жезл, - надо спасти из картин Великого Стерха те, которые спасти воз­можно.
- Значит все, кроме фресок, - проговорил Вигор. - Жаль, что их нельзя вынести отсюда. Это великий труд, сотни бессонных ночей, огромные затраты энергии...
Тогда Вигор не знал, что эти работы погибнут, а через три-четыре столетия не уцелеет даже самая небольшая миниатюра из работ Великого Стерха.
Но сейчас Вигор предполагал вывезти из крепости вместе с отрядом бойцов около трех десятков бесспорных лидеров, ко­торые сделали бы имя и честь любому художнику.
Одной из лучших картин было полотно "День Первого". Оно было написано в беспокойных сине-фиолетовых тонах, изобилуя множеством переходов и поражая традиционным для мастера чувством владения полутонами. Бора гнал тяжелые облака грязно-лилового цвета с моря. Штормовые волны не­истовствовали на протяжении всего диапазона видимости, расшибаясь друг о друга и о скалы, которые проступали во всей своей крутизне на переднем плане. Ни видимости земли, ни мечущихся птиц в небе - одни волны, ветер и скалы, ощети­нившиеся острыми утесами. И эти буйные волны, одинокие в своей экспрессии, безжалостно сливались с горизонтом...
Из правого верхнего угла полотна из-за туч прорывалась рассвирепевшая молния искристо-фиолетового цвета, раз­брызгивая на все вокруг свое неземное свечение.
Еще одной не менее замечательной работой Великого Стерха было полотно "Уходящие в Ночь". Резкие очертания Гор на фоне света полной луны находились, казалось, где-то в полумиле от тебя. Чуть правее от пиков, между ними и налив­шимся кровью диском луны, простиралась холмистая долина. Она упиралась прямо в горизонт ночного небосвода, который буквально ломился от обилия звезд разных размеров и цветов. А на переднем плане стояли пять рыцарей, фигуры которых иг­рали искрами какого-то розового огня, исходившего от них. Сами они были одеты в красные камзолы. Капюшоны их были откинуты назад, а в руках у них были куски раскаленного металла. Глаза их горели красным или фиолетовым огнем. У них не было лиц - это, скорее, были впечатления от них. В небе над ними завис призрак огромной черной пантеры, шкура ко­торой искрилась лиловым огнем, а глазами служили две большие желто-зеленые звезды.
Заслуживала внимание картина "Остров Служителей Гор". Опять сине-лиловые и красно-оранжевые тона были чуть ли не единственными на полотне. С высоты птичьего по­лета виднелась огромная лиловая река жизни и смерти в пред­рассветной дымке. Волны весело плескались по поверхности воды. Справа темнели фиолетовые пики вершин острова Служителей Гор. На одном из них, самом высоком, началось из­вержение вулкана. Красно-оранжевая лава стекала по пику на землю острова, в центре пика бушевало пламя рассвирепев­шей магмы, а в небо поднимались клубы серо-лилового дыма. Где-то вдали восходила кроваво-красная планета.
Было среди картин и легендарное полотно Великого Стер­та, послужившее эпизодом для крупного изображения произ­ведения на центральной стене главного здания Вергиля. Это был портрет Матерого Духа над Мертвой Рекой.
Картина "Прозрачная Ностальгия" вызывала целый шквал чувств. На ней изображены два человека - мужчина и женщина, сидящие за накрытым столом при свете множества красных и фиолетовых свечей. Мужчина был одет в одежду ис­панского воина. Женщина была одета в прозрачное кружевное платье белого цвета, но сквозь него не было видно тела. Она была удивительной красоты - статная, черноволосая и черно­бровая. Изящные черты лица, приятная добрая улыбка каза­лось, говорили о земном. Но бледно-розовые губы и матово-се­рые мертвые глаза говорили об ином виде существования. Это была сама Прозрачная Ностальгия - женщина, стоящая на одной ступени по красоте с леди Аделаидой, возлюбленной сэ­ра Дэвила. Слева сидел ее муж - Небесный Сарацин - хра­нитель Детей Смерти. Его созвездие появлялось раз в семьде­сят пять-восемьдесят лет. Глубокая ночь. В окне виднеется месяц на фоне ночного неба, окруженный несколькими ярки­ми звездами.
Здесь были работы самого Вигора, Мертвого Идола, Одино­кого Пилигрима, Синего Коршуна и Селины - более четырех­сот полотен с портретами, с морскими, лесными и степными пейзажами, тысячи фантазий по мотивам их веры, резьба по дереву, камню и кости, вышивка и многое другое. Было среди этого великолепия и множество ювелирных работ с драгоцен­ными камнями и дорогими металлами. И все это Вигор пытался спасти от развернувшейся у Эльгеса кровавой бойни.
...Трое военачальников Вергиля сидели за столом и молча­ли, не решаясь нарушить паузу, которая поневоле возникла в разговоре после слов Вигора.
- Если мы собираемся отправить с ними картины и другие работы наших мастеров, - проговорил он, - то им нельзя бу­дет вступать в бои.
- Чувство долга перед своими собратьями остановит их, произнес Вигор. - Здесь речь идет не о жизни, а об искусстве.
Вигор одобрительно кивнул головой.
- Вообще говоря, - продолжил разговор Одинокий Пи­лигрим, - я хотел бы знать, что нас ждет после очередного штурма. Мне кажется, он будет последним.
- Когда я буду умирать, - жестко сказал Вигор, - я позабочусь об остальных. А пока я хочу, чтобы любые разговоры по этому поводу не велись.
Странная улыбка мелькнула на лице у Одинокого Пилигрима. Лицо Рубинового Жезла, как всегда, не дрогнуло, сохранив самое скептическое выражение.
- План предстоящего штурма у нас будет время обсудить, - заметил Рубиновый Жезл, а сейчас лучше подумать о том, как побыстрее отправить отряд из Вергиля. Наверное, пора поговорить с Белым Орлом.
- Я найду его и немедленно пошлю сюда, - сказал Одинокий Пилигрим, поднимаясь со стула, - остальным дам приказ приготовить коней и повозки.
- Кони и повозки готовы, - сказал Вигор, - отряд Служителей Гор позаботился об этом.
- А картины?
- Картины погружены.
- И где же все находится? - спросил Одинокий Пилигрим.
- В двух милях отсюда на северо-востоке, - ответил Вигор. - Там сейчас нас меньше всего ждут. Соблюдая меры предосторожности отряд выйдет через самый длинный ход подземелья. Там их встретят Служители Гор.
Одинокий Пилигрим кивнул и вышел из комнаты.
Через несколько минут у Вигора был Жан д'Ардье. Разговор между ними был коротким, после чего Жан вышел от своего наставника с хмурым видом, но единственно правильным решением было подчиниться.
Скоро все двадцать три человека, не считая Жана и Селины, покидали крепость. Белый Орел бросил последний взгляд на эти гордые башни Вергиля и дал приказ своим соратникам о начале выступления.