И все равно я всем довольна
Сегодня какой-то странный вечер - судите сами. Пару дней назад, некто неизвестный прислал Андрею в офис два приглашения на премьеру российского фильма. Название фильма у меня уже напрочь выпало из головы - что-то про волков. И Андрей почему-то решил идти. Прямо со мной. Похвально, когда человек ходит куда-то с женой, согласитесь? Вот, к примеру, Путин давно не ходил с женой, и все решили, что Людмилия П. ушла в монастырь "от горя и бедствий поразивших ея". А мой муж ходит со мной и это значит, что в монастырь я не ушла. По крайней мере... Ну и, честно сказать, о гимнастках моего мужа тоже никакие слухи не ходили в героическом настоящем, а про его героическое прошлое в плане детей и девушек я и сама все знаю. Но это лирика.
А пока мы ехали в кино, мы слушали "Эхо Москвы", где выступал Павел Гусев в программе "Особое мнение". Это мнение наверняка понравилось тем, кто понимает, а именно - профессионалам от журналистики. Потому что так, как ерзал в эфире Гусев, это было очень особо. Ну, все знают, что он человек весьма приближенный к Лужкову. Весьма. А говорил он примерно так: "Каждый руководитель делает на своем посту что-то хорошее и совершает определенные ошибки, и новый руководитель сделает что-то хорошее и совершит определенные ошибки". "Где Лужков? Вроде бы где-то за границей. Но я точно не знаю. У меня информация недельной давности. Поэтому я не знаю, но вроде бы где-то за границей." "Собянин сказал, что в нашей стране не может быть свободной прессы? А знаете, в чем-то он прав. В нынешней ситуации полностью свободной прессы быть не может, потому что такая ситуация. Так что он где-то прав даже". "Что ему делать? Думаю, не делать резких движений. Вот бюджет. Бюджет пока не принят. И это хорошо. Не надо скоропалительно принимать бюджет. Нужно подумать новому руководству и это очень хорошо, что бюджет на следующий год отсутствует". Чума какая-то, Павел Николаевич, на оба дома, а не передача. Вы не мальчик, и капиталец наверняка давно прибран из рассчета "подальше положишь, поближе возьмешь". К чему прыгать, как молодой корреспондент программы "Вести" на морозе?
Но тут мы приехали!


И вошли в зал. Там мы сразу встретили компетентных кинематографистов К. и Р., которые доложили обстановку. Оказывается четыре года назад два банкира решили снять кино - вот так они попробовали потратить свои "бабки", заработанные непосильным трудом. И имели на это право. Но снимать они решили сами. То есть стали продюсерами и дали девять миллионов американских рублей третьему своему приятелю, который был готов творить. Одного из сопродюсеров, кстати, так проперло, что он написал музыку и тексты песен. Вот только оператора они наняли почему-то профессионального, Машу Соловьеву, видимо, творческие силы в этом банке исчерпывались тремя единицами, и никакая операционистка не согласилась их пощелкать на свою мыльницу.

Смеркалось, шли годы. Неожиданно обнаружилось, что хотя в фильме снялся аж Майкл Йорк/любой каприз за ваши деньги/ - девять миллионов американских рублей куда-то делись, а кино не получилось. Даже по меркам наших продюсеров. И тогда был призван К. для того, чтобы исправить монтажом обширные материалы. Вообще, ножницы способны в деле кино и телевидения на многое, но не стоит представлять их волшебной палочкой. К. мало что мог напортить в этом шедевре, нарисованном широкими, яркими мазками. Как картины, которые малюют шимпанзе, когда им дают в руки кисть и краски.
В результате удара по голове главный герой получил способность убивать взглядом любого, чем ловко пользовался. Но все равно ничего не было понятно. Куда делись его родители, которые вот тут прямо только что были? Почему он оказался в детдоме высоко в горах? Почему в нем все сходу опознают еврея, если у него курносый нос, голубые глаза, русые кудри и фамилия Поляков? И главное - почему все вокруг трахаются? Домработница на кухне, тринадцатилетний мальчик с домработницей на чердаке. Он же - с девочкой в тамбуре. Зэки в вагонзаке. Мы ничего не поняли в этом свальном грехе, и ушли вслед за кинематографистом Р.

Обратной дорогой мы снова слушали радио, где Гусева сменил Шевченко. Ему в эфир позвонила дама и очень вежливо сказала нежным голосом:
- Вы знаете, я считаю, что Виролайнен, который стрелял в журналистку в ресторане, психически больной. Потому что нормальный человек так не поступит. Вот только у нас психиатрические законы такие гуманные, что пока человек сам не попросит, его не будут обследовать...

Я с заднего сиденья закивала даме в сторону радио. И она продолжила:
- Вот что у нас творится? Недавно Невзоров выступал против нашей православной церкви и никто его не остановил. А ведь известно уже, что скоро нам всем под кожу вошьют чип. А какой православный русский человек согласится, чтобы в его организм вшили чип, соединенный с Америкой?

Я вам клянусь, это все сказала все та же дама, которая до этого говорила про психических, но необследованных больных.

И что же ответил Максим Шевченко? А вот что:
- Ну-ну-ну... Во многом с вами согласен, но не стоит пугать себя. Пока я уверен никакое чипирование не планируется. Нужно просто любить Господа и жить как христиане. А вы, я чувствую по нашему разговору, именно христианка.

Просто не вечер, а пьеса "Носороги", но меня все равно не покидает ощущение внутренней гармонии. Моей. Такой уж у меня период, извините. Ни ерзающие, ни снимающие, ни чипированные не могут нарушить равновесие. Это, конечно, временно, но пока так.

UPD. Шевченко был не на "Эхе", но цветущий абсурд остается при нас.