суточные щи - January 28th, 2006

Выступает министрель обороны.
Это его сынок старушку на переходе задавил, а сам он не сумел оборонить любимую народом армию от либеральной прессы.
Резюме: "отрезать полжопы".

Режим фашистский, а вместо фашистов на государственных постах какая-то слизь.

Московские девушки

Услыхал раз Ваня из Томска,
Что далеко на западе России
Московские девушки пляшут
И любовь продают за деньги.

А ему давно надоели
Жирные доярки из совхоза,
Хитрые и злые китаянки,
И грязные татарки вещевого рынка.

И отправился наш бедный Ваня
На своём стареньком мопеде
Через горы, леса и степи
Далеко, далеко на запад.

На него нападали байкеры,
Он им дал пизды и съебался,
А в лесах под Воронежем
Мопед его спиздили местные.

Двадцать раз обновлялся месяц,
Пока он дошёл до Арбата
И вспомнил, что у него нет денег,
И пошёл назад той же дорогой.

Перечитал за неделю всего Лимонова. Нет, конечно, не всё перечитал, но всё просмотрел, приглядываясь к случайным параграфам. Вот ведь бедолага. По рождению третьеразрядный мещанин с окраин великой Империи. Всю жизнь упорно трудился, качал интеллектуальный мускул, чтобы быть поэтом и литератором, и даже воспитал в себе определённый профессионализм на пустом месте. Этого конечно было мало, и он пустился во все тяжкие - женился на сумасшедшей еврейке, старше его, дал в жопу негру, лез в знакомые каждой второразрядной публичной фигуре, и наконец, оседлав волну западного интереса к людям с той стороны, издал настоящую книгу "Это я - Эдичка" - памятник своим сверхчеловеческим усилиям по вытравливанию из себя мещанина и провинциала - еврейками, кокаином, америкой, негритянской спермой - всё, лишь бы не превратиться в обыкновенное советское растение. После этого бесспорного достижения Лимонов торжествует и купается в славе; ему кажется, что всё получилось как нельзя хорошо. Его последующие романы - путь под откос, с ускорением. Укрощение Тигра в Париже, Смерть Современных Героев, Палач. - Именно такое должен был написать харьковский люмпен, начитавшись Плейбой и Вог, старательно изучив ИХ вкусы. Кокаин - Гленливет, предел знания дорогих виски - ебля либо пожилых миллионерш, либо юных моделей - чужие хуи в его руке.
Видимо, Лимонов понимает в какой-то момент, что всё валится, и опять принимается за самообразование со всей энергией дикаря. Но ему уже за сорок. Жениться на молодой, вернуться в Россию, издать свою газету, создать свою партию, снова завести знакомство с бородатыми маргиналами и модными рокерами - лишь бы "Господи, сделай так, чтобы я был не таким, как все". Наконец, ПОДВИГ. Сесть в тюрьму. Над ним, небось, каждый пахан - люди часто образованные - посмеивался. И говорил, не дрогнув мускулом на лице "Уважаемый Эдуард Вениаминович, ложитесь вот сюда - на почётную шконку". Убежал ли подросток Савенко от обоев в цветочек и клопов с тараканами? Вероятно, да, угодив на ту самую шконку, которую изначально готовила судьба всем чересчур шустрым провинциалам, не желающим жить по законам великой державы. Но стоило ли давать ради этого в жопу негру, вот в чём вопрос.