- Сам ход жизни неумолимо выталкивал меня на роль отщепенца в советском обществе. А теперь могу сказать: и в русском обществе. Причем, не вследствие каких-то политических и идеологических причин, а совсем на другой основе. Ссылки на политику и идеологию были лишь поводом и давали самооправдание всем тем, кто выталкивал меня на эту роль, и кто до сих пор бойкотирует результаты моего творчества в логике, социологии и литературе.

Судьба моя сложилась так, что вся моя сознательная жизнь оказалась связанной с проблемами советского, то есть социалистического или коммунистического общества. Я был одержим ими как в плане моих личных взаимоотношений с этим обществом, так и в плане его познания. У меня с детства стало складываться критическое отношение к нему. Не буду рассказывать о перипетиях моей жизни вследствие этого. Я об этом уже что-то писал и говорил, не вижу надобности повторяться. Скажу кратко о конечном результате моего жизненного опыта и размышлений на этот счет.

Первоначально мое отношение к советскому общественному строю было главным образом эмоциональным и ориентированным на личность Сталина. Но в годы войны и в первые послевоенные годы оно сменилось отношением обобщенным и сугубо рациональным. Я его для себя в то время сформулировал так: коммунистические идеалы были самыми светлыми и прекрасными в истории человечества. Но, как говорится, дорога в ад вымощена благими намерениями. Воплощение коммунистических идеалов в жизнь породило не земной рай, как обещали коммунисты, а нечто такое, что скорее напоминало ад. Однако, говорил я себе, я не вижу и не представляю себе никакого другого общественного устройства, которое для меня было бы лучше, чем советское. Потому я не хочу и не буду бороться против него. Не хочу даже реформировать его. Я его принимаю, как данное мне от рождения явление природы.

Моя проблема – каким должен быть я сам, чтобы сохранить личное достоинство и внутреннюю свободу в рамках этого общества. Идеального общества вообще никогда не было, нет и не будет. Зато я могу сам, из самого себя, создать идеальное государство из одного человека.

Именно в коммунистическом обществе, и ни в каком другом, это возможно для человека, начинающего свой жизненный путь с самых низов социальной иерархии. Если у тебя есть способности, и если ты будешь добросовестным работником в области твоей профессии, ты можешь со временем занять приличное положение в обществе. Большую карьеру не сделаешь, но ведь тебе это и не нужно: ты готов довольствоваться весьма скромным уровнем. Именно в коммунистическом обществе ,и ни в каком другом, ты сможешь выработать такую систему принципов поведения, следуя которой ты будешь жить с сознанием идеального человека, как ты его себе представляешь, и пользоваться уважением окружающих.

Что касается твоего стремления понять сущность коммунистического общества, то ты можешь вполне удовлетворить свое интеллектуальное любопытство, занимаясь изучением этого общества в свободное от профессиональной работы время, в качестве хобби. Поскольку ты будешь это делать лишь для самого себя, а не для публикации (об этом и думать нечего), ты будешь совершенно свободен от всяких идеологических ограничений.

Вот так я думал тогда. И так поступал в дальнейшем, вплоть до начала 70-х годов, в корне перевернувших ход моей жизни. Профессиональная работа в области логики и методологии науки, исследовательская и преподавательская работа захватили меня целиком. Я дни и ночи просиживал над сложнейшими логико-математическими проблемами. Работал я в логике весьма успешно. У меня было много студентов и аспирантов, которые требовали внимания. Должен сказать, что в эти годы – хрущевские и первые пять лет брежневского правления – в стране начался необычайный творческий подъем, который коснулся и моей среды.

Я выработал для себя систему правил поведения, « правил жития », как я их называл. Впоследствии описание их составило значительную часть содержания моих книг. Я эти правила приписывал моим литературным персонажам, в частности – Ивану Лаптеву, главному герою книги « Иди на Голгофу », которая была опубликована на Западе в 1985 году.

• 
  

  А что это были за правила?

  
  

• 
  

  Ну, вот несколько примеров:

  
  

Я отвергаю стремление к материальному благополучию, хотя и не настаиваю на отказе от него. Современное общество в изобилии рождает соблазны. Но одновременно создает возможности довольствоваться малым. Оно создает возможности иметь все, не имея ничего.

Лучше не иметь, чем терять. Учись терять. Учись оправдывать свою потерю и находить ей компенсацию.

Не приобретай того, без чего можно обойтись.

Сохраняй личное достоинство. Держи людей на дистанции. Сохраняй независимость поведения.

Относись ко всем с уважением. Будь терпим к чужим убеждениям и слабостям.

Не унижайся, не холуйствуй, не подхалимничай, чего бы это ни стоило.

Не смотри ни на кого свысока, если даже человек ничтожен и заслужил презрение.

Воздай каждому доложное. Гения назови гением, героя - героем. Не возвеличивай ничтожество.

С карьеристами, интриганами, доносчиками, клеветниками и прочими плохими людьми не будь близок. Из общества плохих людей уйди.

Обсуждай, но не спорь. Беседуй, но не разглагольствуй. Разъясняй, но не агитируй. Если не спрашивают – не отвечай. Не отвечай больше того, что спрашивают.

Не привлекай к себе внимания. Если можешь обойтись без чужой помощи – обойдись.

Свою помощь не навязывай. Не заводи слишком интимных отношений с людьми. Не лезь к другим в душу, но и не пускай никого в свою.

Обещай, если уверен, что сдержишь обещание. Пообещал – сдержи обещание любой ценой.

Не обманывай, не хитри, не интригуй, не поучай. Не злорадствуй.

В борьбе предоставь противнику все преимущества.

Не насилуй других. Насилие над другими не есть признак воли. Лишь насилие над собой есть воля.

Но не позволяй и другим насиловать тебя. Сопротивляйся превосходящей силе любыми доступными средствами.

Будь добросовестным работником. Будь во всем профессионалом, будь на высоте культуры своего времени. Это дает какую-то защиту и внутреннее ощущение правоты.

Не присоединяйся ни к каким коллективным акциям. Если участие в них неизбежно, участвуй в них как автономная единица, не поддавайся настроениям и идеологии толпы.

Действуй в силу личных убеждений.

Не совершай ничего противозаконного.

Не участвуй во власти. Не участвуй в спектаклях власти. Игнорируй все официальное.

Не вступай в конфликт с властью по своей инициативе, но и не уступай ей. И ни в коем случае не обожествляй власть.

Игнорируй официальную идеологию. Любое внимание к ней укрепляет ее...

Эти правила, в известном смысле, были характерны для той эпохи, как попытка противостоять всеобщей тенденции советского общества к такому состоянию, которое в 80-е годы стало одной из причин его кризиса.

Если вы вдумаетесь в эти правила, вы заметите, что каждое из них было антитезой тому, что стало господствовать в реальности. Сущность моей системы « правил жития » можно выразить одной фразой, которую мать многократно внушала мне еще в детстве: « Ты можешь думать, будто Бога нет, но жить ты все равно должен так, как будто некое высшее всевидящее и справедливое существо наблюдает каждый твой поступок и читает каждую твою мысль ».

Так, верующим безбожником, я и прожил всю жизнь. Это было не так-то легко. Скорее – плохо, чем хорошо. Тем не менее, я прожил свою жизнь, благодаря моим « принципам жития », так, что мне не стыдно вспоминать ее, причем, несмотря ни на что, я нисколько не сожалею о том, что основную ее часть прожил в России советской, коммунистической.

Хотя логика отнимала у меня почти все силы и время, я все же как-то ухитрялся удовлетворять и свою юношескую страсть – страсть к познанию общества, в котором я жил. Я разработал свою собственную общую социологию и теорию коммунистического общества. Мои социологические идеи образовали впоследствии основное содержание моих литературных сочинений, социологических эссе и публицистических статей. Поскольку социологические исследования были для меня лишь хобби, я мог позволить себе что угодно, включая как шуточные конструкции, так и нетрадиционные логико-математические модели. Разумеется, я при этом подвергал систематической критике с логической точки зрения марксистскую социологическую концепцию. Разделить исследование советского общества и критику его идеологической картины было никак невозможно. Ведь моя научная деятельность вообще началась с логического анализа « Капитала » Маркса. Мою диссертацию долго не выпускали на защиту под тем предлогом, что я, будто бы, обращался с Марксом, по словам одного из оппонентов, « как с подопытным кроликом ». После защиты в 1954 году, диссертация была все-таки запрещена для открытого пользования. Она распространялась в машинописных копиях. Это был предшественник будущего « самиздата ».

Я выдумывал всякие теории, которые, на первый взгляд, казались нелепостями, но, странным образом, подтверждались на практике. Так, я вычислил ряд коэффициентов системности и использовал их для оценки намерений и обещаний властей. Еще в год правления Маленкова газеты сообщили, что урожай будет такой-то. Я по своей методике вычислил, что он будет в два раза меньше. Так и оказалось потом.

Начали строить новое здание для МГУ. Сообщили, будто на строительство уйдет 5 миллиардов рублей. По моим расчетам получалось минимум 15, и это потом подтвердилось. Такие прогнозы я обычно делал в шуточной форме, чаще всего – в компаниях, за выпивкой. Сбывшихся предсказаний были десятки, но лишь немногие из них запомнились.

Но шуточный аспект был для меня все-таки делом второстепенным. Я не собирался становиться писателем. А для самого себя я разрабатывал теорию коммунистического общества вполне серьезно, противопоставляя ее марксистскому научному коммунизму, в котором я не находил ни одного слова научности.

Считается, - сказал я себе тогда, еще в 50-е годы, - что полного коммунизма, в марксистском понимании, еще нет. Но наука о нем, так называемый научный коммунизм, - уже есть. Это, с логической точки зрения – абсурд. На самом деле, у нас уже построен самый полный коммунизм. А вот науки о нем – еще нет. И я должен реализовать мечту моей юности: построить хотя бы основы науки о реальном коммунизме.

• 
  

  Ну и как, удалось?

  
  

- Я считал это лишь предпосылкой настоящей теории, отдельные фрагменты которой я разрабатывал не спеша и между делом. Приведу в качестве примера некоторые общие идеи, из которых я исходил в своем исследовании реального коммунизма. Говоря о реальном коммунизме, я имел в виду не идеологический проект некоего общества всеобщего благополучия, а реально существовавший и доступный наблюдению тип общества. Классическим и исторически первым образцом такого общества я считал советское общество.

Это общество обладало такими чертами:

• 
  

  ликвидированы классы частных собственников или роль их сведена к такому минимуму, который уже не определяет существенным образом физиономию общества;

  
  


• 
  

  ликвидирована частная собственность на землю и природные ресурсы;

  
  


• 
  

  национализированы или обобществлены все средства производства и вообще все сферы человеческой деятельности, имеющие общественное значение;

  
  


• 
  

  все взросло трудоспособное население организовано в стандартные деловые коллективы;

  
  


• 
  

  основная масса граждан отдает свои силы и способности обществу и получает средства сущствования через свои деловые коллективы;

  
  


• 
  

  все граждане – суть служащие государства;

  
  


• 
  

  создана единая централизованная система власти и управления, пронизывающая все общество во всех измерениях;

  
  


• 
  

  созданы единая государственная идеология и мощный аппарат идеологической обработки населения;

  
  


• 
  

  созданы мощные карательные органы и органы охраны общественного порядка;

  
  


• 
  

  централизована и унифицирована система образования и воспитания молодежи;

  
  


• 
  

  сложился устойчивый образ жизни, в результате которого естественным образом воспроизводится коммунистический тип человека и коммунистические общественные отношения;

  
  

Я, таким образом, отвергал марксистское различение двух стадий коммунизма – социализма и полного коммунизма – как бессмысленное с научной точки зрения. В Советском Союзе был построен самый полный коммунизм. Никакого другого « настоящего » коммунизма в реальности нет и в принципе быть не может, считал я. Определение и различение типов общественного устройства по принципам распределения жизненных благ и, тем более, по степени изобилия – есть свидетельство социологической безграмотности такого подхода. Если принцип марксистского « полного коммунизма »: « каждому – по потребностям » - понимать не обывательски, не в смысле удовлетворения любых желаний и прихотей людей, а социологически – то есть в смысле удовлетворения общественно признанных потребностей, то он реализуется вообще во всяком стабильном обществе, в более или менее нормальных условиях. Реализация его вполне сочетается с низким жизненным уровнем. А высокий жизненный уровень – не есть специфика коммунизма. С этой точки зрения, западные страны - неизмеримо ближе к состоянию изобилия, чем коммунистические страны.

Коммунизм приходит в жизнь различными путями. В России он возник в результате краха, явившегося следствием первой мировой войны, революции и гражданской войны. В страны Восточной Европы он был принесен Советской Армией, разгромившей гитлеровскую Германию. Но, при всем разнообразии исторических путей возникновения комунизма в том или ином уголке земного шара, общим является то, что он возникает не на пустом месте и не является абсолютно чужеродным той стране, где он завоевывает себе место. С этой точки зрения, является ложным также и марксистское утверждение, будто коммунистические социальные отношения не складываются до социалистической революции, будто они не существуют в докоммунистическом и в некоммунистическом обществе.

Корни коммунизма существовали и существуют в той или иной форме в самых различных обществах. Существовали они и в предреволюционной России. Существуют они и в странах Запада. Без них вообще невозможно никакое достаточно большое и развитое общество. Это - суть социальные феномены, которые я называю « феноменами коммунальности ». Лишь в определенных условиях они могуть стать доминирующими в обществе и породить специфический коммунистический тип общества – реальный коммунизм. Об этих условиях я уже сказал.

Но сами по себе феномены коммунальности универсальны и всеобщи. Они обусловлены самим тем фактом, что достаточно большое число людей вынуждается в течение жизни многих поколений жить, как единое целое, совместно. К этим феноменам относятся, например, такие явления, как объединение людей в группы, отношения начальствования и подчинения, государственные учреждения и массы чиновников, общественные организации, идеологическая обработка масс, массовые движения, полиция, армия. Эти явления коммунальности подчиняются определенным объективным законам, которые я исследовал в своей, как я ее называю, общей социологии.

Вот в таком направлении шли мои мысли о коммунистическом обществе в те годы. Причем, я не ограничивался ими.

Тут мне пригодилось все то, что я делал, как профессионал, в области логики и методологии науки. Печатать я это, повторяю, не собирался, поскольку был уверен в том, что никто такое печатать не будет. Не забывайте о том, когда это было. Если уж в так называемой « демократической » России мои книги о коммунистическом обществе не печатают и бойкотируют, то можно ли было рассчитывать на публикацию моих идей в хрущевские и брежневские годы, когда нынешние мужественные борцы против коммунизма клялись в верности марксизму, лизали зад Брежневу и преследовали всякую серьезную критику советского общества.

(продолжение следует)