| 6:58p |
KAMAMOTO
Ехал в метро (какие сильные свежие ощущения в метро! как, вероятно, правильно, что моя бэшечка сейчас разобрана на органы или доживает век холстомером с пережжеными клеймами в Молдавии!) - и загляделся на рекламу Моторолы.
Девушка свободно закинула руки на плечи паренька, его приобняв. Силы в ее растомленных руках едва хватает на то, чтобы удержать в кисти связной аппаратик. Глаза парочки закрыты, губы неплотно слились в поцелуе Второй Степени, уже разборчивом, уже пророчествующем жаркую гладкость и мутную невнятность, уже отделяющем влюбленных в отъединенный кокон, где их начинает подваривать и поджаривать... Не удивлюсь, если ниточка сладкой слюны провисла тем, между их губами, незамеченная объективом или вырезанная менеджером. На краю открытой миру бледной подмышки видно откровенное предгорье перехода ребер в округлость,- о котором совестно даже сейчас писать, помня об отвратительности иных строчек Бунина про "мокрые бородки", - но на который прекрасно было глядеть сквозь толпу вагона, прикрывая отвлеченную любовь к несуществующей женщине - корыстным интересом к актуальной железке.
Вертикальные люди продольно колебались в продольных колебаниях вагона, как колеблются в морских нахлывах прибрежные водоросли, и я водорослью колебался в этих колебаниях.
У меня мягчели ноги, и ум начинал закрываться поволокой, отвлекаясь от жизни вокруг, но при этом начиная явственно различать иные вещи: зарождение чего-то третьего между этими двумя, уничтожение смысла и юноши и девушки ради невероятного происходящего с ними умножения, зависть к тому, что они не понимают этого в этот предполагаемый миг, усмешка над собой, медитирующим над метафизикой четырехцветной печати и догоняющему смыслы из собственного одиночества.
Когда на кольцевой народ схлынул, в черном окне рядом с плакатом отразилось мое собственное лицо, непривычное с короткой стрижкой и счастливыми глазами. |