6 утра
Я был эксперт, меня вызвали на находку фрагмента плоти, и вот я стоял перед ковчежцем, в виду публики, и под крышкой лежал мелко кусок белого мяса и часть сухожилия на дробленой кости. Я взял пальцами кусочек, положил в рот и начал жевать, слушать его вкус, чтобы понять. Оно было как нежное куриное, вареное, это мясо. Я понимал, что спасти ее нельзя. Да, это была та женщина с Дайнинг-стрит, спрыгнувшая с вертолета и попавшая в турбину. Спасти ее нельзя. Это случилось уже несколько недель назад, и ее слишком мелко изрубило лопатками. Я нагнулся вперед и, изо всех сил сохраняя полное спокойствие, вывалил изо рта на ковчежец липнущее нежное мясо, пальцами вытащил изо рта остатки, застрявшие между зубами, - все в полном спокойствии, которое было совершенно необходимо именно в полноте, - двуперстием осенил перед собой ее останки, сказал по-латински: "покойся с миром, женщина с дайнинг-стрит" и шепнул "прости меня". Я чувствовал, что не нарушил никакого правила, не совершил греха, никто не заметил моего смятения - и тут, охваченный гордым чувством своего спокойствия и соблюдения, я не удержался и показал сатане язык: "видишь, как я смог, как не сорвался!" - и мое лицо мгновенно расплылось в оскале жуткой улыбки, меня охватил хохот, и я увидел в зеркале перед собой свое страшное, как будто черно-прозрачным пламенем охваченное лицо - но последним крупным душевным движением, каким сорвавшийся акробат успевает перевернуться в падении на живот, успел осадить себя - и смех, не меняя конвульсий, превратился, незаметно для окружающих, уже в рыдание, уже очистительное, изнеможенное