5 утра
сейчас проснулся - не разбуженный мыслью, а скорей застигнув какой-то и во сне не прекращающийся ток соображений - он тянется, видимо, и на холостом ходу, - как бормотание актеров в сцене базара, переминающихся в стендбае, пока указка режиссера не пробудит их в текст.
Который час, всегда примерно понятно по характеру ночного звона - глаза незачем и открывать - вслушиваясь в этот звук, еще не отягощенный предметностью, позволил этому току меня вынести, как сундук после кораблекрушения, в уже освещенные сознанием воды.
Ровный, серый, крупчатый - перец с солью,- безличный шум, как реликтовое излучение, ниоткуда идущее - не помехи в эфире, а мелко драная образность, как страницы после шреддера - возвращение всего однажды произнесенного в алфавит, в россыпь букв набора - месиво лотерейных шаров, из которых кривая лопатка сознания вольна выхватить безымянный, сбросить в ментальный полоз, а уж он, докатившись до тупика парковки, обретет номер. Этот шум идет ровной стеной по самому горизонту сознания, а на авансцену вырывается, уже яркий и имеющий блеск, то гудок, то пьяный скрежет тормоза какого-то полуприцепа.
Можно отдаваться этому вслушиванию, отрешившись от толкования, вслушивание само вносит тебя в смысл предметов, и просто держа ухо нацеленным на одно явление, интересуясь им, видишь, как отстилаются с него луковые шкурки, так же, как разворачивается цветок в ускоренной киносъемке, - главное только подольше передержать чувство на языке, не передавать явление в дежурную часть лобных долей, где любого чужака распределят по статьям и камерам.
От медленного ощупывания своих мягких стенок внутреннее внимание перешло, по своей последовательности, к каким-то событиям прошлого дня - не то чтобы насытившись - но по невозможности и ненужности долгого сосредоточения. Медленной полуфазе этого полусна последовала быстрая - это было как невольный скачок глаза, не умеющего долго смотреть в точку. Пришло, совершенно внезапно, соображение, что Дик, англичанин, который помогал мне перетаскивать вещи месяц назад, и исчезновение из коробок всех книжек на английском могут быть, как говорят в телевизоре, звеньями одной цепи, или недостающей завирулькой паззла - но, обглядывая и обгладывая это острое соображение, обкручивая его разными сторонами к прорези сознания, как к щели картофелечистки, сам себя скорей успокаивал, чем растравлял: и книжек было немного, и не слишком они мне были нужны, а Алиса Кэролла так есть у Кати, и вообще все это несопоставимые вещи (приоритеты вообще любимая клюшка рассудка, когда нужно выбраться из песчаной ловушки) - но вовремя погасить запустившуюся логическую машинку не удалось, она зазудела и сделала то, что всегда делает: стартером запустила дневное сознание.
Как я ни старался подольше задержаться в пространстве сна, как ни держал веки запертыми, это случилось все равно: я проснулся - насильное удерживание себя во сне было уже имитацией, как имитацией является и эта моя запись - нежность несуществующих слов сна можно передать лишь выбледнением ярких слов дня - будто нанесение на холст и затем соскабливание масляных красок, для того, чтобы передать темперу сна.