нашел вот
(передо мной компьютерная распечатка, найденная в маршрутке. Скрученный лист с номером 3 в углу лежал на сиденье последнего ряда, мятый посредине, словно трубку незадолго до того держали во влажной руке. Я был уверен, что это распечатка из Б-ки Машкова или Альдебарана, но Гугл и Яндекс не определили авторства текста. (Текст явно переводной, кстати говоря))

(отсутствие начала) странно, но будто и ожидаемо. Но Бог с ним. Постараюсь ответить развернуто на ваш прямой вопрос. Прежде чем вести дела с этими людьми, примите во внимание следующее. Люди здесь не имеют чести. Устные договоренности не существуют. Люди обсуждают что угодно и как угодно, но верить их словам нельзя. За то все те условия, которые кажутся совершенно условными, будучи перенесенными на бумагу, обретают силу магического заклинания. Стороны обращаются в суды, чтобы доказать свою правоту, а не выяснить содержание договора. Удивительна привычка ко лжи, в которой люди освоились как сомы в Джурамане. Достойно особого удивления, как они умудряются и сквозь глиняную воду различать очертания истины! Итак, повторяю: Каждый человек здесь исходит из того, что то, что ему говорят – лживо. Главное - определить степень этой лжи и мысленно ее выправить до исходной точки, где становится понятен интерес говорящего. Говоря друг с другом, люди производят эти операции в голове как придворные математики альгебраические исчисления, причем это придает беседе определенную степенность и занимательность: увлекательность шахматной партии, увы, пустой. Из этого же предположения о том, что мир погряз во зле, пронизывающего умонастроение жителей этих краев, исходит не только их воззрение на ведение денежных дел, но и вся местная общественная жизнь. Так, правителем с готовностью выбирается любой попавшийся гражданин, сколь угодно себя запятнавший своим прошлым. Напротив, чем более дубиозно его прошлое, тем более пищи для пересудов это дает, что только и нужно всем - как падким на зацветшую пищу умам населения, так и стоящим за кулисами советникам правительства, занятым глобальным делом отвлечения горожан от истинного положения дел, блестящего только снаружи. Первые месяцы моего здесь пребывания мне порой казалось, что вокруг меня разыгрывается скверный площадной спектакль, со скроенной на живую нитку фабулой и перевернутым с ног на голову порядком сцен, где телега толкает лошадь, раскаявшиеся преступники хватают ленивого палача за колени и сами ползут к плахе. Сейчас, утратив первоначальное омерзение, я вижу, что в творящемся представлении, если проследить за ходом часового механизма балагана, каждый имеет свою выгоду - и значит, этот театр может продолжаться еще достаточно долго, чтобы не спешить выводить отсюда вложенные ресурсы. Впрочем, оживление и рассогласованность общественной жизни последних месяцев заставляет меня переоценить возможные сроки. Если Вас еще не утомили мои театральные уподобления - Вам известно мое искреннее уважение актерского ремесла - то сравню происходящее с любительским спектаклем, ставимым к юбилею нашего чиновника средней руки, где вошедшие во вкус исполнители начинают вопить со все возрастающей самонадеянностью, перетягивая халат роли на себя в надежде (безумной), что общая постройка постановки выдержит бенефис каждого. Поэтому, хотя и с радостью склоняю голову, принимая знаки Вашего удовлетворения моей деятельностью, не могу не (...здесь страница обрывается)

(напоминает то ли Свифта, то ли китайца, начинавшегося Орвелла, а затем переведенного старушкой-божьим одуванчиком из Госиздата)