про коммуникацию
Ожила ручка двери, зашебуршала, как пробудившийся кролик в клетке. Старуха ломится. Надел штаны, футболку, открываю. Она стоит в белых тапочках, без зубов (по ввалившимся губам видно). Довольная. «Зайди», манит. Захожу, привычно выключаю хлещущую в ванну горячую воду. «Какие тапочки у вас модные!» - кричу в ухо. Она машет рукой, объясняет, что от старых туфлей ноги болят. «Где взяли-то?» (думаю, может, купила, так денег ей выдать). Машет рукой, что-то проборматывает. Звала вот зачем: сходила на улицу, купила пирожков и ломоть шоколадного рулета. «Мне она сказала: пирожки вкусные, берите, а этого только один дала, сказала, хватит»: улыбается, гордая собой, что так удачно распорядилась. «Будем чай пить». Поскольку я по слабости характера выбрал себе в жизни сильную позицию – получать удовольствие от вещей, которые не могу переменить, - то иду к себе, ставлю чайник, возвращаюсь с чаем – слабеньким для нее, чифирем для себя. Сидит на кровати, изучает первую страницу нового блокнота (взамен утерянного или порезанного) – там пока единственная запись: записанный моей рукой ее телефон. «Ножик туда положи», говорит, не поднимая взгляда. Я думаю, что надо было, действительно, нож захватить.

Пока устанавливаю на табуретке чашки с чаем и кусок рулета, говорит:
«А я на тебя сердита». – «Что такое?» - «У меня половины ведь зубов теперь нету» - берется за правую щеку. – «А куда ж они делись?» - Смотрит на меня укоризненно, видя, что я не собираюсь признаваться.- «А это ты лучше знаешь. Ты зачем мои зубы трогал?» - «Трогал?» - «Конечно, трогал. Приходил с Леночкой – вжю-сю! (показала лицом и лапками милующихся нас) - и трогали. А потом положил в другую мисочку. Я открываю, а там зубов половина есть, а половины нет».

У меня почему-то резко улучшается настроение. «Ага, мы с Леночкой примеряли тут ваши зубы, – хохочу, представляя себе мое шараханье по темной кухне в компании с очаровательной незнакомкой, - как и я, жадной до чужих челюстей. – У меня ведь уже есть зубы, полный набор!» Старательно скалюсь, потом как-то прихожу в себя, начинаю убеждать, что ведь ботинки ее не примеряю, потому что не подходят. Поднимаю, сидя, обе ноги. Она серьезно осматривает явление сандалиев из-за табурета.
«Вот у вас какой размер?» - «34й, в войну…» она заводит мысль, но я перебиваю: «А у меня 46-й. Я в ваши не влезу».- Она долго смотрит на меня, потом вдруг стукает меня сухим кулачком по ноге и улыбается… «Хитрый какой! С Леночкой кувыркаешься фыр-фыр»…

Режу рулет на две части, она снова обвиняет меня в хитрости: себе взял маленький кусок, требует мой. Поскольку я разрезал напополам, то не возражаю против обмена - но легкость моего согласия только еще больше убедила ее в том, что дело нечисто. Косится на мой новый кусок, вычисляя подлог, но не может.

Ее кусок на какой-то пластмассовой крышечке, я ем из исходной миски. «Какой чай вкусный», говорит. Еще бы, обычно ведь пьет воду из-под крана. Мои долгие внушения в коварстве газовой плиты возымели свое – старуха гарывала уже, пусть лучше хлорируется. Смотрю, наливает в блюдце чай, начинает пить из блюдца, коричневый торос сползает вниз. «Упадет сейчас эта коряга», поддавшись на соблазн приблизительности, или как-то входя в ее манеру речи, тянусь к ней, она, не слыша, бормочет какое-то возражение: «да нет, что, шипи ряска» - где-то, в своих каких-то глубинах, доблестно расправившись с моей как-то понятой репликой. Но торт уже заваливается и съезжает ей на лицо: «Ай, как вкусно». – Пока вытираю ей пальцем крем с носа, говорит, указуя на мою миску: «ты наливай». Понюхай, как пахнет! – вдыхает и восхищенно открывает рот: ффффф! аааааа!» - превращаясь в этот момент в совершеннейшего зверька, не ребенка даже уже.

Я начинаю смеяться как ребенок, - и как мне кажется, абсолютно не обидно ни для нее, ни для кого. Глухой глухого звал… - при этом коммуникация как-то удивительно не прерывалась… Пушкин, увы, ошибался, - с днем рождения, кстати.

«Где тапочки-то такие, белые, оторвали?» - спрашиваю сквозь слезы.
Она накреняется вперед с опасной тарелочкой, пытаясь выглядеть из-за колен свою обувь…

… Это все я пишу для юзера snar_k@lj Наташа, более точно я разговор про коммуникацию, начатый этой ночью, не могу продолжить.

Когда я уже ушел, бежит, кричит вслед (далее стенографирую):

«я когда ушла, я на два ключика!» (перевод: «уходя, поворачиваю ключ на два оборота»).
«На два ключика, правильно!» - киваю педагогичнейшей из интонаций (= «делайте так и впредь!»)
В общем, первый вариант живее. Да и понятнее.